У последней черты
Шрифт:
— Ах да, конечно, я Римо Марри, — отозвался наконец Римо.
Он чуть не забыл, что зарегистрировался под этим именем в отеле «Детройт Плаза».
— Как он? — спросил Римо, проследовав за сестрой в палату.
— Спокоен, — неопределенно ответила та.
Над постелью Чиуна стояла доктор Генриетта Гейл. При виде Римо она нахмурилась.
— В обычных обстоятельствах я бы не разрешила вам здесь находиться, но бедный мистер Чиун очень настаивал.
Римо даже не взглянул на нее.
— Как ты себя чувствуешь, папочка? — ласково спросил он.
— Мне больно, — произнес Чиун, уставившись в потолок.
— Очень?
— Больнее не бывает, — ответил Чиун, избегая взгляда Римо. — Я нахожусь между жизнью и смертью и вдруг узнаю, что ты куда-то ушел.
Римо нагнулся к самому уху Чиуна.
— Наше дело, ты не забыл? — шепотом сказал он. — Я разделался с типом, который устраивал все эти пожары. И от которого, кстати, ты тоже пострадал.
— Подождать было нельзя? — спросил Чиун.
— Хватит об этом. Ты-то как?
— Чувствую близкий конец.
— Из-за какого-то дыма? — поразился Римо. — Ни за что не поверю!
— Я так и знала, не надо было вас пускать, — встряла в разговор доктор Гейл.
Она хотела отстранить Римо от постели больного и крепкими пальцами врача тряхнула за плечи. Они оказались такими крепкими, словно были сделаны из железобетона, и даже не дрогнули.
— Сэр, я вынуждена просить вас пройти за мной. Мне нужно вам кое-что сказать.
Римо выпрямился. В глазах его стояло изумление.
— Что с ним? — прошипел он, едва отойдя в дальний угол комнаты.
— Не могу понять. Мы провели полное обследование. Сделали анализ крови, компьютерную томографию, УЗИ — словом, все, что только можно придумать. В физическом смысле не выявлено никаких отклонений.
— Значит, он поправится?
— Нет. Мне очень жаль, но ваш друг, по-моему, умирает.
— Но вы только что сказали, что у него все в порядке.
— Он обладает фантастическим здоровьем, причем не только для своего возраста — ему и молодой позавидует. Господи, вы даже представить себе не можете, ведь его тело абсолютно симметрично!
— Разве это плохо?
— Это невероятно! У всякого нормального человека, к примеру, одна нога может оказаться короче другой. У женщин сплошь и рядом одна грудь больше, другая — меньше. У правшей мышцы левой руки развиты слабее, и наоборот. Но у этого человека все иначе. Его мускулатура развита строго пропорционально. Даже скелет имеет неестественную симметрию.
— И что все это означает?
— Это означает, — серьезно произнесла доктор Гейл, — что его тело имеет идеальные пропорции. Идеальные. — Римо кивнул. Ясно. Синанджу. В нем все сбалансировано. — Я пролистала книги. Медицине не известно ни одного случая абсолютной симметрии человеческого тела. Не хочу спешить с выводами, но у меня здесь стандартный формуляр донора. Если бы вы сочли возможным после кончины пожертвовать его тело в интересах науки, я могу гарантировать вам, что останкам будут оказаны все подобающие почести.
Римо взял у нее формуляр, молча сложил из него самолетик и пустил над ухом мисс Гейл. Бумажный снаряд, казалось, едва коснулся висящего на стене зеркала, но оно треснуло и покрылось трещинами.
— О Господи! — выдохнула доктор Гейл.
— Мне нужны конкретные ответы, а не то я сейчас сложу самолетик из вас!
— Как я вам уже сказала, сэр, мы не обнаружили в организме этого милейшего старика никаких отклонений. Однако его жизненные функции безусловно слабеют. Я говорю не о сердце. Легкие тоже как будто не повреждены, хотя некоторое количество дыма мы из них откачали. Тем не менее все симптомы говорят о том, что он попросту... угасает.
— Чиун не может просто так умереть. Это невозможно!
— Видите ли, новейшая медицинская аппаратура не ошибается. Это нечто необъяснимое. При всем его богатырском здоровье совершенно ясно, что он умирает. Он очень стар. Иногда это происходит именно так. Правда, обычно в таком случае смерть наступает быстро. Что касается мистера Чиуна, то у меня такое впечатление, что его душе, его чудесной душе, стало тесно в его хрупком старом теле.
— Неплохо сказано! — раздался с постели голос больного.
— Благодарю, — учтиво отозвалась доктор и опять повернулась к Римо. — Вы сами видите, что он полностью отдает себе отчет в своем состоянии. И, по-моему, его это нисколько не беспокоит. Думаю, он понимает, что его час настал, и спокойно ждет конца. По мне, так это прекрасный конец. Хотела бы я умереть вот так!
— И сколько это продлится? — хрипло спросил Римо, до которого наконец стала доходить суть происходящего.
— Несколько недель. Может быть, месяц. Он просит, чтобы вы забрали его домой. Я думаю, так будет лучше. Мы больше ничего не можем сделать. Отвезите его домой и дайте покой.
— И никакой надежды?
— Абсолютно. В его возрасте обычно не поправляются даже от незначительных недомоганий. По-моему, он с этим смирился. И вам надо последовать его примеру.
Римо снова подошел к постели. Чиун казался меньше обычного, словно съежился внутри хрупкой телесной оболочки.
— Папочка, я отвезу тебя в «Фолкрофт».
— Не глупи, Римо, — тихо возразил Чиун. — Мастер Синанджу должен доживать последние дни в другом месте. Мы поедем в Синанджу... Вдвоем, — добавил он.
— Ты уверен, что все так плохо?
— Зачем мне тебя обманывать, Римо? Я доживаю последние дни. Сообщи Императору Смиту, ему надо будет кое-что предпринять. Я желал бы навсегда покинуть эту варварскую страну, полную неприглядных зрелищ и ужасных запахов.
— Да, папочка, — ответил Римо и вышел из палаты, с трудом сдерживая слезы.
Глава 5
Сквозь большое окно, из которого открывался красивый вид на пролив Лонг-Айленд, уже пробивался холодный ноябрьский рассвет, а доктор Харолд У. Смит все еще сидел за рабочим столом. Это был высокий мужчина с редеющей шевелюрой, на его лице красовались очки в тонкой оправе. Одет он был в серый костюм-тройку. В этом человеке все было каким-то серым, линялым и бесцветным.