У последней черты
Шрифт:
— Совершенно верно, — ровным тоном подтвердил Смит. — Ирма — это ласкательное.
— Да, Смитти, только вы могли дать женщине, которую зовут Мод, ласкательное имя Ирма. Будь у вас собака, вы бы ей придумали кличку — что-нибудь вроде Фидо. Или Ровера. Пока!
— Не забудьте, я вас буду ждать, — напомнил Смит и повесил трубку. — О чем мы говорили, дорогая? — вновь обратился он к жене.
— Я сказала, что ты непременно должен позавтракать как следует.
— Да, дорогая. Миссис Микулка всегда покупает для меня грейпфрутовый сок без сахара и сливовый йогурт.
— Прекрасно. Жду тебя вечером.
Раздались гудки.
Смит вернулся к компьютеру и стал набирать команды, которые должны по каналам министерства обороны организовать для Римо и Чиуна перелет на морскую авиабазу Мирамар в Калифорнии, а оттуда — на корабль. Точнее, на подлодку «Дартер», стоящую на военно-морской базе в Сан-Диего. Субмарине надо будет отдать приказ — от лица Командования тихоокеанским флотом приготовиться к отплытию ранее назначенного срока, но Смит без труда мог это устроить.
У него были на то полномочия. Тайные полномочия.
Полковник Виктор Дитко сосредоточенно изучал карту Северной Кореи. Наконец он нашел Синанджу — поселок на западном побережье. Он лежал в бухте на краю так называемой Северной промышленной зоны. Его местоположение было обозначено на карте едва заметной точкой.
Дитко достал более подробную карту и, к своей досаде, обнаружил, что и на ней селение Синанджу обозначено такой же крохотной точкой.
Он тихонько выругался. Уж эти корейские карты! Веры им — не больше, чем самим корейцам.
Дитко раздобыл еще более крупномасштабную карту — такую подробную, что на ней были показаны даже кварталы близлежащих городов Чонджу и Сунчон.
На этой карте Синанджу было просто белым пятном на берегу залива с тем же названием.
— У них там что, и улиц нет? — вслух удивился Дитко.
Он снял трубку и приказал соединить его с резиденцией правительства КНДР.
— Капитан Некеп слушает, — раздался маслянистый голос.
— У меня к вам вопрос. Это должно остаться между нами.
— Слушаюсь, — сказал капитан Некеп, который был всего лишь младшим капралом, когда Дитко навел его на заговорщиков против северокорейского лидера Ким Ир Сена. В результате Некеп получил повышение по службе, а у Дитко появился потенциальный союзник в корейской армии.
— Что вам известно о Синанджу? — спросил Дитко.
— Это запретная зона: на официальных картах она отмечена двойной красной чертой.
Дитко тихо присвистнул. Президентский дворец в Пхеньяне был удостоен лишь одной черты.
— Значит, это военный объект?
— Нет. Это рыбацкий поселок.
— А вам не кажется странным, капитан, что в обыкновенный рыбацкий поселок въезд запрещен?
— Я предпочитаю не задавать вопросов, ответы на которые чреваты виселицей.
— Мне нужно внедрить туда одного человека.
— Мы с вами незнакомы! — отрезал капитан Некеп и повесил трубку.
— Неблагодарная свинья! — прошипел полковник Дитко.
Однако реакция капитана убедила его в том, что видеозапись, сделанная американским журналистом корейского происхождения, действительно имеет большую ценность.
Он лично доставит пленку в Москву. Это, конечно, рискованно, но...
Полковник Дитко спустился в цокольный этаж посольства и отпер комнату для допросов, вход в которую был запрещен в соответствии с его собственным приказом.
Сэмми Ки вздрогнул и проснулся. Он лежал на тюфяке. В последние дни он много спал. Сначала он никак не мог уснуть из-за нервного перенапряжения, но после полутора дней неволи к нему в душу закрался леденящий холод депрессии, а когда он впадал в депрессию, то всегда помногу спал. В данном случае это был спасительный сон.
— Встать! — приказал Дитко.
Сэмми поднялся, протирая сонные глаза.
— Слушай меня. Вот тебе запас еды и воды и таз для отправления естественных надобностей. Ближайшие три дня я не смогу обеспечить тебе туалет. Не бойся, я тебя не брошу. Я отправляюсь в Москву, мне надо лично переговорить с Генсеком. А ты пока посидишь взаперти. Единственный ключ я увожу с собой. И не вздумай звать на помощь! Во всем посольстве я один знаю, что ты здесь. Если тебя обнаружит кто-нибудь еще, с жизнью можешь распрощаться.
— Понятно, — безжизненным голосом ответил Сэмми Ки.
— От Сан-Франциско ты очень далеко, — напомнил полковник Дитко.
— Знаю.
— Хорошо. Я вернусь через три дня.
— А если нет?
— Для тебя будет лучше умереть от голода, чем обнаружить свое присутствие. Ясно?
Дверь захлопнулась, и Сэмми Ки опустился на пол.
Психологический расчет был верен, в этом полковник Дитко не сомневался. Пускай этот американо-кореец его ненавидит или боится — в будущем это может оказаться полезным. Как бы то ни было, ближайшие несколько дней для Сэмми Ки станут заполнены ожиданием полковника Дитко, поскольку его возвращение будет означать для парня свежую еду и избавление от удушающей вони собственных экскрементов.
До чего же просто манипулировать этими изнеженными американцами, подумал полковник Дитко. У себя на родине Сэмми Ки и думать не приходилось о еде. А уж туалет и душ — нечто само собой разумеющееся. И вот одного слова Дитко оказалось достаточно, чтобы сделать элементарные удобства чем-то самым желанным — более желанным, чем даже свобода. Это и будет для полковника гарантией сохранности его тайны.
Вернувшись к себе, полковник Виктор Дитко снял очки и швырнул на пол.
Однако от удара о половицу они не раскололись. Тогда Дитко раздавил их каблуком.