У причала
Шрифт:
– Клаус…
***
На следующее утро из транса меня вывел стук в дверь. Сердце сжалось в тугой комок.
«Не хочу никого видеть». – Шептали губы.
В комнату зашла мама. Она всегда улыбалась и забавно щурила глаза, когда удивлялась чему-нибудь. Славная женщина!
– Милая, а тебе разве не нужно сегодня в кол…
Мама ахнула и взмахнула руками, увидев мое состояние.
– Ты что, даже не переоделась вчера? Доченька, неужели заболела?
Прохладная ладонь коснулась моего лба.
– Мам, я кое-что натворила и не пойду сегодня
Меня тут же окутал строгий, изучающий взгляд.
– Учеба?
– Клаус.
Дверь тихонько закрылась.
***
Всю следующую неделю я не выходила из дома и, бывало, даже из комнаты. Любой разговор вызывал отвращение. Однако вечерами я, как и полагалось, ужинала со всеми, чтобы поддерживать видимость того, что мне становится легче. За этот «подвиг» родители закрывали глаза на пропуски занятий. Днем я еще как-то держалась, непонятная тревога отступала, но каждый разговор в течение недели заканчивался одной и той же фразой:
– Мэри, от него еще два письма. Сжалься уже над парнем, он все утро простоял напротив нашего дома.
После этого я обычно начинала задыхаться и беззвучно глотала ртом воздух. До сих пор не знаю почему, но меня преследовали панические атаки от одного лишь воспоминания о возлюбленном.
Тогда я не прочитала ни единого письма, но бережно сохранила каждое. Я буквально жила в ожидании отплытия того корабля. Казалось, только так мне удастся вновь обрести душевное равновесие и… свободу. Все еще поражаюсь своему эгоизму, глупости. Как такой бред вообще мог поселиться в той маленькой девичьей головке! Но, к сожалению, это было лишь началом…
***
Так прошло еще четыре долгих дня. Отец, по моей просьбе, завесил окно в комнате, чтобы улицу совсем не было видно. Я очень боялась заметить там Клауса. Дома никто не знал, что именно послужило причиной нашей ссоры, но родители не сомневались в неизбежном примирении…
Вечером пятого дня мама сообщила, что от Клауса пришло еще одно письмо.
«Последнее…». – подумала я в тот момент, зная, что он больше не сможет выбраться в город перед отплытием.
С одной стороны, голос в голове облегченно вздохнул, но с другой, где-то внутри болезненно заныло. Тогда я не придала этому особого значения. Жизнь сулила мне «избавление» от всего плохого.
Шестой день стал еще более знаменательным. В гости приехала бабушка Марго. С ранних лет я была очень привязана к ней, поэтому, несмотря на подавленное настроение, с искренней радостью приняла эту новость. Бабушка всегда очень тонко чувствовала людей, и я сильно удивилась, когда она ни разу не заикнулась о моем поведении, лишь на семейном ужине позволила себе отпустить шутку про молчаливость внучки.
И вот, когда я уже готовилась ко сну и не ожидала никаких сюрпризов, за дверью неожиданно послышалось покашливание. Я потянула за ручку и увидела на пороге нашу гостью.
– Мэри, детка, можно войти?
Мы сели на кровать друг напротив друга. Первое время бабушка делала вид, что просто хочет рассказать о своих буднях, а я делала вид, что внимательно слушаю. Но вдруг моя собеседница резко сменила тему.
– Знаешь, я понимаю, что ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать серьезные решения и нести за них ответственность, но и помощь близких никто не отменял.
Я слушала, не поднимая глаз.
– Мэри, расскажи мне, что с тобой произошло. Быть может, у меня получится дать тебе хороший совет, а если нет, то хотя бы выговоришься, это еще никому не вредило.
Меня раздирали сомнения. Говорить совсем не хотелось, но, вместе с тем, приходило понимание, что молчание не поможет обрести прежнее спокойствие. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать жар в голосе. Я начала рассказывать так спокойно, словно извещала о последних новостях в другом конце Земли. Бабушка ни разу не перебила меня, только изредка кивала или качала головой. Лишь в конце монолога я смогла прямо посмотреть в лицо собеседницы. От прежнего веселого нрава не осталось и следа. Отчего-то Марго показалось недовольной, расстроенной.
– Как я поняла, завтра он уплывает. – Ледяной тон опалил меня. – На твоем месте, я бы сходила к пристани, хотя бы проводить корабль. Все-таки не каждый день такое случается, к тому же, Клаус вряд ли увидит тебя в толпе зевак, если ты беспокоишься об этом.
Большая, тяжелая ладонь легла на мое плечо.
– Решать тебе, Мэри, но теперь это все, что ты можешь для него сделать. Доброй ночи.
Когда дверь захлопнулась, я почувствовала череду мурашек на спине и ключицах.
«За что бабушка разозлилась на меня? Ведь я ничего не сделала, правильно? Мне совсем нет смысла вставать завтра в самую рань и тащиться к морю через весь город».
Я даже зажмурилась от возмущения. К счастью, сон быстро забрал меня в свои объятия.
Но каково же было мое удивление, когда на следующее утро я встала в пять и начала собираться.
«Что-то мне не спится, надо срочно себя чем-нибудь занять».
Заплетая тугие косы и выбирая наряд, я убеждала себя, что мне просто приятно вновь почувствовать девичью натуру, после стольких дней депрессии. Завтрак я приготовила сама, сделав два больших тоста с тунцом и зеленью. Впервые за две недели во мне проснулся здоровый аппетит. Но и это я списала на хорошую погоду. ( В тот день действительно было очень солнечно).
Из дома я вышла в «06:30». (Корабль уходил в 07:30).
«Что-то соскучилась по улице, нужно развеяться, прогуляться». – Лицемерно повторяла я про себя. Но, конечно же, ноги несли меня к пристани, причем, довольно быстро.
Привычные улицы казались живыми и яркими. Вереница случайных прохожих, спешивших по делам, приводила меня в восторг. Бездумная улыбка не сходила с лица. В семь я уже была на месте.
По широкому трапу то и дело важно сновали рабочие. Они говорили только на филиппинском и жестами пытались выпросить у матросов награду за свой труд. Я часто видела подобные уловки приезжих, со стороны это выглядело комично.