У птенцов подрастают крылья
Шрифт:
…Есть пословица: «Аппетит приходит во время еды». Эту пословицу как нельзя лучше можно применить было к нам, вернее, к старшим из наших товарищей, в первую очередь — к братьям Благовещенским. Сергей Леонидович вернулся из Москвы. Он привез все, что нужно для освещения народного дома.
И вдруг! Ну конечно, ему — кому же другому? — могла прийти в голову такая чудесно-дерзкая мысль. В общем, главные наши заправилы решили, что для таких декораций и вообще для таких театральных постановок, какие теперь в нардоме намечаются, и сцена
Сергей Леонидович сделал в исполкоме подробный доклад о том, что молодежь города Черни просит увеличить зал и сцену, а для этого просит к зданию нардома сделать такую же двухэтажную пристройку. Таким образом, сцена перейдет во второй этаж пристройки и освободит полностью весь теперешний зрительный зал.
О чудо, о счастье! Исполком вынес решение признать просьбу молодежи целесообразной, отпустить материалы и средства на немедленную достройку здания нардома.
Да, это было просто чудо! Ну кто бы мог раньше даже мечтать о таком чуде! Кому нужен был этот просторный зал, эта новая, оборудованная, как в настоящем театре, сцена! Прежние городские власти на такую пристройку никогда бы не нашли ни материалов, ни средств. А вот теперь, при новой власти, нашли, хотя и средств и материалов у теперешних хозяев города было совсем не так уж много. Нелегко было им, пришедшим прямо из деревни, от сохи, от плуга, или из города — от заводского станка, налаживать новую жизнь, но они не боялись трудностей.
Люди у власти были теперь совсем другие. Никто из них не ходил в клуб играть в преферанс или в открытый винт, а вот в наш нардом постоянно приходили и вместе с нами развешивали картины, расставляли статуи, вместе с нами и радовались, совсем по-мальчишечьи радовались, что теперь в нашем нардоме становится так уютно, красиво, так хорошо!
И вот снова Сергей Леонидович и его ближайшие помощники взялись уже за новое дело — за достройку здания. Подвели леса, застучали топоры, зажужжали пилы…
Пока во дворе складывалось новое кирпичное здание для электростанции, в то же время в разных комнатах нардома добровольные и бескорыстные помощники Сергея Леонидовича, будущие электротехники, будущие механики, занимались проводкой электричества. Сверлили стены, протаскивали провода, вешали лампочки…
К сожалению, техника меня никогда не интересовала, и я хотя с любопытством наблюдал за всем этим, но сам никакого участия в работе не принимал.
Незаметно наступила весна, а за ней и лето. Опять началась рыбалка, и всякие иные дела у меня отошли на второй план.
«ГЛЯДЯ НА ЛУЧ ПУРПУРНОГО ЗАКАТА…»
Это произошло как-то неожиданно для меня самого, и виновником всего был Сережа. Дело в том, что вкусы у нас с ним не совсем совпадали, а может, мо объяснялось еще и тем, что он был почти на два года старше меня.
В общем, как только наступило лето, я вместе с Мишей целые дни проводил на рыбалке. Сережа тоже иной раз не прочь
Михалычу и маме все это почему-то не нравилось. Михалыч частенько недовольно говорил Сереже:
— Охота тебе допоздна таскаться в этом садишке! Брал бы пример с Юры — каждый день на рыбалке: и здорово, и интересно! Просто не понимаю тебя.
Я был очень недоволен тем, что Михалыч ставит меня Сереже в пример. Не все ли ему равно, кто из нас чем увлекается?! Мне интересно рыбу ловить, а Сереже — со знакомыми гулять в саду или на луг к речке пойти. Что ж тут дурного? Только вражду между нами создает. Сережа теперь постоянно на меня искоса поглядывает. А чем я виноват, разве я ему запрещаю гулять или дружить с кем-нибудь?
Но Сережа, видимо, думал и рассуждал иначе. Там виноват я или нет — это вопрос другой, но своим «примерным», достойным родительской похвалы поведением я портил ему все дело.
И вот он решил и меня совратить с моего «примерного» пути.
Однажды мы сидели с ним в нашей комнате. Я что-то пристраивал к удочкам, что-то переделывал, а Сережа просто так сидел напротив и с какой-то странной, слегка насмешливой улыбкой следил за моей работой.
Наконец я не выдержал и спросил, чему он так ехидно улыбается.
— Да на тебя смотрю. Настоящая Пупочка-мумочка.
Меня даже в жар кинуло: «Опять вспомнил это несносное прозвище. Но в чем же дело?» Стараясь не показать виду, как меня это задело за живое, я сделал удивленное лицо и спросил:
— А в чем дело? Почему ты какую-то детскую кличку вдруг вспомнил? Слава богу, мы уж оба не маленькие.
— Этому-то я и удивляюсь, что ты все, как был «мумочка», таким же и остался.
— Да какой еще «мумочка», в чем дело?
Так все лето рыбу и проловишь? — все так же насмешливо улыбаясь, спросил Сережа.
— А по-твоему, что я должен еще делать?
— Да то же, что и все ребята, — вдруг уже без всякой насмешки, даже как-то особенно дружески сказал Сережа. Он пересел ко мне на кровать, положил руку на плечо. — Ты знаешь, Юрка, ребята просто смеются над тобой, спрашивают меня: «Что, твой братец в рыбаки, что ли, готовится? Почему никогда в городской сад не зайдет».
— Да у меня и знакомых-то нет… — ответил я, невольно смутившись.
Сережа тут же перебил меня:
— А хочешь, я тебя с очень хорошей девушкой познакомлю? — Он крепко обнял меня за плечи. — Кстати, она уже несколько раз про тебя спрашивала.
— А кто это? — как-то невольно спросил я.
— Соня Горелова, — ответил Сережа. — Ты ее в лицо, конечно, знаешь, наверное, не один раз видел.
О ком говорит Сережа, я не знал и даже не мог представить, кто это — Соня.
— А ты-то почему с ней обо мне говорил? Ты-то ее часто видишь?