У Ромео нет сердца
Шрифт:
– Пить. Хочу пить, – зовет Димка.
Я бегу в комнату брата. Изматывающее чувство, преследующее меня всю сознательную жизнь, – никогда не дремлющее чувство ответственности. У Димки аутизм. Он старше меня, но абсолютно беспомощен. Две недели назад он умудрился сломать ногу и теперь практически полностью зависит от меня. Видя, как Димка жадно пьет воду, я в очередной раз вспоминаю об отце, который покинул нас почти сразу после моего рождения. Мама уверяет, что он разлюбил ее, не выдержав эмоциональной нагрузки, двух маленьких детей, сосок, каш, громкого плача. И мои мысли невольно переносятся к ней: постоянно грустной
Но почему все это в моей жизни? Думая так, я сажусь на кровать с сильно бьющимся сердцем, твердя себе, что это глупо и чудовищно – так жалеть себя, что я просто дрянная девчонка и не вправе позволять себе так думать.
Вновь звонит телефон. Я бегу на кухню и нахожу его дребезжащим на столе.
– Открывай дверь, давай! – кричит Маринка в трубку, и в ту же секунду звонит домофон.
Маринка врывается в наш дом с неумолкающей трескотней. С тех пор, как она начала влюбляться, она всегда была такой: суматошной и взбалмошной любительницей шума и гама. Если бы сейчас можно было продудеть в дуду, она непременно сделала бы и это. В мужском обществе Маринка, как правило, намеренно сыплет глупостями, потому что ей кажется – это мило. В данном случае под мужским обществом подразумевается Димка. Он всегда слушает ее, затаив дыхание, и надо отдать ей должное – она ценит его чувства и не смеется над ними.
– Привет всем! – звенит Маринка. – Ну, чего вы тут сидите такие грустные! Айда бить в колокола!
– Где ты выражения берешь такие, доисторические, – бурчу я.
– А что? По-моему, прикольно…
Маринка, как хищник, набрасывается на компьютер, втыкает в него флешку, несколько секунд щелкает мышкой и с гордостью плюхается рядом с Димкой, закинув ногу на ногу. Он опускает голову, прячет глаза, любезным бормотаньем приветствуя ее появление.
– Ди-ма, – медленно произносит Марина. – Я принесла тебе чудо-фильм. Чу-до! Ты же любишь кино? Любишь или нет? Да или нет?
– Любишь. Да, – отвечает обалдевший от обилия информации Димка.
– Ну, тогда ты смотри кино, а мы с Юлькой съездим по делам. Когда фильм закончится, мы приедем. Понял?
– Понял.
Меня не нужно уговаривать. Пока Маринка обсуждает с Димкой фильм, я интенсивно переодеваюсь. Меня переполняет радостное возбуждение, как и всегда, когда мы с ней куда-нибудь выезжаем из моего склепа. И, как всегда, это чувство – с примесью вины. Димка и в самом деле все понимает и хочет большего. Целуя его на прощанье, я каким-то неведомым образом вдыхаю этот его порыв – вырваться, как и я, из дома, перейти границы собственного тела, полноценно наслаждаться обществом тех, кто ему дорог. Он сидит с загипсованной ногой, полузакрыв глаза и грустно улыбаясь. Мы выходим, оставляя его одного.
Полгода назад Маринке исполнилось восемнадцать, и вот уже полгода, как третьей соучастницей наших безрассудных поступков является красненькая букашка-машинка. Она – наш маленький секрет, тайное орудие совместных безумств. Моя богемная подружка боится школьных завистниц и потому, если и приезжает на учебу на своей букашке, то паркует ее в квартале от школы. Все остальное время этот чудо-автомобиль помогает нам изображать какую-то другую жизнь и других себя. Иногда мы разъезжаем на нем по городу в образе веселых студенток, беззаботных красоток
Я умираю от желания рассказать Маринке о звонке, потому что это единственное стоящее событие, произошедшее со мной за то время, что мы не виделись.
– Мне сегодня звонили с какого-то кастинга, – говорю я, наблюдая за реакцией подруги. – Ты не знаешь, о чем речь?
– Кастинг? Ну, я участвую сейчас в нескольких… Уже запуталась, если честно. Везде нужны деньги и связи, понимаешь? Везде. Голова кругом уже…
Я не попадаю в цель. Очевидно, что Маринка ничего не знает ни о каком кастинге, и ей в принципе не так уж и важно, о чем я сейчас говорю. Она думает о своем – своих планах, целях и мечтах.
– Ну да ладно. Это неважно.
Я говорю это не вполне искренне. Впрочем, сейчас у меня нет времени думать о каких-то фотографиях, мне нужно использовать каждую минуту вне дома, чтобы отдохнуть. Из динамиков ненавязчиво льется музыка. Маринка управляет машиной и восторженно расписывает, какой восхитительный вечер мы проведем, работая над ее портфолио. От нее, как всегда, веет дорогим парфюмом, бездумными встречами и шумными вечеринками – и я спешу насладиться этим ароматом свободы.
– Ни одна уважающая себя светская львица не может обойтись без профессионального портфолио, – говорит она, а затем, не оборачиваясь, роняет небрежным тоном: – Ну, и тебе пару фоток сделаем, ты не против?
Мне смутно думается: «Конечно же, я не против, только на меня у нас, как всегда, не найдется времени».
– Игорь обещал, что я буду очень довольна, – продолжает она. – Правда, я забыла ему сказать, что приеду не одна, но, в конце концов, это же не свидание, правда?
На секунду я задумываюсь, кто такой Игорь, но решаю пока не выяснять. Я говорю ей, что рада ее видеть, и несу прочую девичью дребедень, которой обычно обмениваются подружки. И мы мчимся на ее красной машинке в насыщенное событиями будущее, довольные тем, что мы всегда ладим друг с другом.
Мы паркуем машину у киностудии. Потом долго идем по задворкам, вдоль гаражей и складов, попадая в мир какой-то компьютерной игры, где в одном из обветшалых строений нас наверняка поджидает снайпер. Мои руки нащупывают в сумке телефон и сжимают его сквозь материю. Левая нога попадает в трещину на тротуаре, и я падаю на колени, едва успев подстраховать себя руками. Стоп. Я слишком нервничаю, слишком суечусь, но Маринка упорно этого не замечает и продолжает уверенно идти все дальше и дальше. Я бегу за ней…
Наконец мы останавливаемся у большого здания, которое требует ремонта уже лет двадцать пять. Маринка стучит в огромную железную дверь, после чего наваливается на нее всем телом, открывает и протискивается в образовавшуюся узкую щель. Я иду за ней медленно и неуверенно, скованная неизвестностью и страхом.
Перед нами огромное темное помещение, где-то впереди горят несколько прожекторов. Постепенно глаза привыкают к темноте, и я понимаю, что внутри все очень даже неплохо: современный интерьер обычной фотостудии. Судя по кинофильмам и фотографиям в сети, именно так и должны выглядеть подобные места. Маринка ищет хоть кого-то на этих бескрайних просторах, я же тихо ерзаю на кожаном диване, что стоит в самом дальнем углу этого царства тьмы и фото.