У самой границы
Шрифт:
Рядом с мишенями — уголок тележки, от которой проходили тросы к барабану в блиндаж.
Саша определил сразу, что для стирки белья Славкин барабан никак не подходил. Был он размером с хороший бочонок, сколочен из толстых досок и насажен на самую настоящую заводную ручку от автомашины. Ручка вращалась в петлях, наглухо прибитых к двум стойкам. Хоть барабан был совершенно не нужен ни Саше, ни Славке, но все же интересно было испробовать его в действии.
Саша уперся ногами в боковую стенку блиндажа и, толкая ручку вверх, еле-еле повернул ее всего на пол-оборота. Трос натянулся,
— Ну как, Саш, ведь здорово? А, Саш? — спросил Славка.- Наши сюда фанерного перебежчика или танк ставят, чтоб двигались, а потом, знаешь, как по ним из пулемета бьют? А хочешь, я тебе расскажу, как старшина Лавров сто очков из ста возможных выбил?
Саша смотрел на Славку и никак не мог понять, серьезно он говорит или просто морочит ему голову? Но Славка как будто и на самом деле старался что-то изобрести. Он даже повисел немного на ручке и, выпучив глаза, попробовал ее расшатать посильнее.
— Здорово прибито,- сказал Славка.- А если оторвем, пожалуй, и не донесем.
— Его и не покрутишь,- заметил Саша. «И зачем только пошли сюда? Попробуй уйди теперь от Славки».
— Правильно, Саша, чтоб мне лопнуть,- не покрутишь! У нас его только Мишуня, как швейную машинку, крутит. А больше никто так и не крутит. И отец снимать этот барабан не разрешит.
— Какой Мишуня? — спросил Саша.
— А Цюра, что Аграфену Петровну привез. Здоровый он, как медведь, машину из канавы один вытаскивает.
— Это который поет?
— Ну да,- подтвердил Славка,- он и в складе и в конюшне все поет: «Каким ты был, таким остался…»
А хочешь, я тебе расскажу, как Цюра на баяне у Зозули учился?
Славка определенно вилял и шел на попятную. Он, наверное, не раз пожалел, что привел сюда Сашу показывать барабан.
— Если ты мне наврал, Славка, так я тебе сейчас…- начал было Саша, но в это время донесся Алькин голос:
— Са-ша! Слава! Мне можно с поста уходить?
Все это время Алька ковырял песок, отыскивая в промоинах дождя смятые, с продольными полосами от нарезов винтовочные пули. Ему уже надоело стоять на посту и не было видно, что делают ребята.
— Иди сюда, Аля, иди, уже не нужно стоять,- поднявшись по лесенке, разрешил Славка.
У Славки был такой добренький голос, что Алька даже удивился. Он дошел почти до блиндажа, потом остановился и прислушался.
— Са-ша, выходи! — крикнул он.- Тобик чего-то лает!
— Пошли! — заторопился Славка.- Тобик кого-то нашел!
Ничего другого не оставалось, пришлось уходить. Выбираясь из блиндажа, Саша еще раз выругал и себя и Славку, который так некстати вспомнил про барабан.
Когда Алька остался один на горке, Тобик побежал знакомиться с местностью. Выскочив на опушку березовой рощи, он остановился: громадный рябой зверь с одним рогом смотрел на него выпуклыми глазами и двигал челюстями. У Тобика была крепкая грудь, короткие кривые лапы и довольно нахальный вид, но рябой зверь, по-видимому, не испугался. Тобик угрожающе
Ребята выбрались из лощины и вошли в березовую рощу.
— Стой! — приказал Славка.
— Чего?
— Вот… Лавров проходил… с Рексом… Недавно…
— Где? — Саша ровным счетом ничего не видел.
Славка боязливо огляделся вокруг.
— Вот следы,- сказал он,- тут они, в роще..,
Саша и Алька вовсю таращили глаза: куст вереска, камень, мох,- никаких отпечатков, в одном месте примятый черничник.
Славка молча указал на согнувшуюся дугой ветку куста: в мелкой жесткой хвое вереска держалось несколько серых волосков.
— Может быть, другая собака или волк,- предположил Саша.
— Какой там волк! До этой ветки один только Рекс спиной достанет. Его волоски. Росы на них нет, ветром не сдуло… Говорю, сейчас прошли. Зря Лавров не пойдет, есть тут кто-то,- добавил Славка шепотом и еще раз боязливо осмотрелся вокруг.
Сзади них по росистой траве тянулись три темных извилистых следа — два широких, третий — Алькин — поуже. Никакого четвертого следа, а тем более следа Рекса, не было. Ребята осторожно пошли через рощу, оглядываясь и прислушиваясь. Алька плелся позади всех, перебирая пульки, которые приятным грузом оттягивали карман.
На лугу паслась однорогая Милка. По дороге от наволока шла Аграфена Петровна. Саша знал, что она ходила иногда к большой сосне, садилась там и смотрела на остров, где был похоронен старшина Панкратов.
Ребята вышли к дороге, и Саша хотел уже ее окликнуть.
— Ложись! — крикнул вдруг Славка и в один миг распластался на земле. Саша не понял, зачем надо было ложиться, но тоже так и упал рядом со Славкой.
— Зачем ложиться? — спросил он шепотом.
— Бодается здорово…- ответил Славка.- Я вчера ее гипнотизировал, а она на меня рогом, хвост кверху, да как мукнет! Так я и перелетел через забор. После хотел перелезть — без коровы не смог…
— Наврал ты мне все! — поднимаясь с земли, сказал Саша.- «Ложись!», «Лавров», «Не зря тут…»
— А думаешь, не Лавров? Думаешь, наврал? Да? Честное слово, здесь они с Рексом. Верно говорю — здесь!..
Ясно было, что Славка врет, но у него было такое лицо, что сразу и не поймешь — притворяется он или испугался всерьез. А если всерьез, тогда за кем тут следит Лавров?
Кусты вереска неподалеку от ребят раздвинулись, показалась морда Тобика. Он с лаем бросился к корове.
— Нельзя, Тобик, пошел! — крикнул Саша.- Аграфена Петровна, давайте мы вам будем корову пасти.
— Ах ты, батюшки! — всполошилась Аграфена Петровна.- Да куда же вы запропастились? Сейчас же домой! Там уж и начальник солдат посылал, и Нюра сама не своя!
Саша и Славка молча переглянулись.
— Пасти будем…- не успев перестроиться, сказал Алька, далеко обходя корову.
— Мурлышечка ты моя, беги домой скорей, там мамка, небось, с ног сбилась! — И Аграфена Петровна сунула Альке в карман тужурки целый букетик земляничных ягод. Алька засопел и отвернулся. Он, как и Саша, не любил нежностей.