У судьбы другое имя
Шрифт:
И дальше эфир побежал уверенно, весело. Матвей обвыкся, хохотал в ответ на ее шутки, сам пытался шутить. На вопросы слушателей тоже отвечал очень лихо. Да еще и успевал на Лютика преданные взгляды бросать. Не иначе, когда все закончится, в любви станет объясняться. Не первый раз! Гости настолько вдохновлялись ее манерой вести передачу, что потом хвостом ходили, телефончик требовали. Лютик с удовольствием подпитывалась мужским обожанием – считала, очень полезно для тонуса.
«Но теперь все. Последние денечки… Ухожу замуж», – мысленно вздыхала она.
Хотя если муж богатый, щедрый, остроумный, да еще и твой собственный продюсер, о каком другом повороте судьбы можно мечтать?
В ее наушнике раздался голос редактора:
– Лютик, у нас звонок. Девушка. Хочет спросить тебя лично, как ты сама стала петь и что нужно, чтобы создать успешную рок-группу.
Очень в тему и своевременно. А то никакого самопиара – все внимание Матвею.
– Слышно нормально? – поинтересовалась ведущая.
– Да, она из Москвы, звонит с городского.
– Выводи, – приказала Лютик.
Она увела звучащую песню на фэйд [12] и бодро произнесла:
– У нас есть вопрос. Говорите, пожалуйста, вы в эфире.
И услышала до боли знакомый голос:
– Ненавижу тебя, Лютик!
Чертова Зойка…
Лютик через стеклянную загородку замахала редактору: «Глуши, мол!» Но та или растерялась, или только вид сделала, сподличать решила: пусть, мол, звездная ведущая сама выкручивается. И Зоя успела закончить свою мысль:
12
От английского «fade» – заглушать. Профессиональный жаргон радиоведущих.
– Илья и ты – оба предатели! Ничтожества!
Тут даже скромник Матвей кинулся спасать положение. Иронически произнес в свой микрофон:
– Девушка, вы своего психиатра давно посещали?
– Да уж, не все мои поклонники одинаково нормальны, – подхватила Лютик.
А Зоя – ее по-прежнему держали в эфире – выкрикнула:
– Я уничтожу вас! Обоих!
И бросила наконец трубку.
Наши дни
На поселок давно опустилась ночь. В распахнутое окно веяло прохладой, слышалась печальная трель одинокого соловья. Валин сын давно уснул на кожаном диванчике в студии. На втором этаже негромко бормотал телевизор – горничная терпеливо ждала, когда ее отпустят домой.
Мария Первая молча достала из бара бутылку рома. Плеснула темно-янтарной жидкости в два толстостенных стакана. Пробормотала:
– Вот и все… Больше мы с Зоей никогда не встречались.
– И вы… вы даже не интересовались, что с ней стало? – спросила Валя.
– С какой стати? – надменно вскинула брови певица. – Слухи доходили, конечно… Агентство ее разорилось. Замуж она не вышла. А когда я на десятилетие выпуска в школе была, одноклассники болтали: вроде у Зойки совсем крыша поехала. То ли в религию ударилась, то ли в секту подалась. Квартиру, что ей Илья купил, продала и уехала в Индию, в ашрам. Просветляться, очищаться – бог знает, как они там с ума сходят. И все, с концами. Канула.
– И вы считаете, сейчас она вернулась? Чтобы отомстить, спустя столько лет? – с сомнением произнесла Валентина.
– А вдруг? – Мария залпом осушила свой стакан. – Умный человек не обижается – начинает сразу планировать месть. Зойка всегда добивалась своего. И еще – умела ждать.
– Хорошо. Допустим. Но как она проникла в ваш особняк?
– Понятия не имею, – вздохнула Мария Первая. – Среди гостей ее, естественно, не было.
– А среди женщин, что прислуживали на банкете? – задумчиво произнесла Валентина. – К ним вы, наверно, не приглядывались.
– Я об этом подумала, – кивнула певица. – И уже запросила в фирме список. Фамилии все незнакомы.
– Вряд ли бы она ваш дом под своей фамилией штурмовать взялась, – пожала плечами Валя. – А из агентства могут прислать фотографии тех, кто на банкете работал?
– Я спрашивала. Сказали, у них нет, – отозвалась Мария.
– А годы рождения сотрудниц вам прислали?
– Я и не просила. Зачем? – удивилась певица.
– Его ваша Зоя могла и не поменять.
– Логично, – согласилась хозяйка дома. – Завтра сама позвонишь и спросишь. – И задумчиво добавила: – Хотя Зойка никогда не искала легких путей. Кстати, окно в спальне, где… где Илью убили, распахнуто было. А там водосточная труба рядом.
– Менты наверняка проверили. Если убийца через окно ушел, нашли бы потожировые следы на подоконнике, волосок, ворсинку, внизу – траву примятую.
– А может, они и нашли. Докладывать, что ли, мне будут?
– Значит, надо им рассказать про Зою. Что у нее есть мотив. Пусть хотя бы выяснят, в России она или в индийском ашраме.
– Ну, и как ты себе представляешь? Выложить в милиции все, что рассказала тебе? Никогда! – вскинулась певица. Потом чуть сбавила тон: – Менты тоже люди, прекрасно понимают: за компромат на меня любое издание охотно заплатит. А тут: Мария Первая – предательница! Жениха у подруги увела, фактически жизнь ей сломала! Сама, что ли, не понимаешь, какая статейка может появиться в какой-нибудь желтой газете?
– Но чем я-то вам помочь могу? – буркнула Валентина.
– Мы должны найти Зою, – твердо произнесла певица. – Сами найти и сами или обвинить ее, или снять все подозрения.
– План гениальный, смелый, – улыбнулась Валя. – Но каким образом его осуществить?
– Ты – моя правая рука и доверенное лицо, вот и думай, – отрезала Мария.
Валентина замерла. Шутит она, что ли?
Нет, работодательница абсолютно серьезна. И уверена: пресс-секретарь обязана и на приемах прислуживать, и частным сыском заниматься.
А послать ее, после сегодняшних-то откровений, просто язык не поворачивается. Человек доверился, всех скелетов из шкафа честно вывалил, помощи ждет…
Валя задумчиво произнесла:
– Может, и получится… Выяснить, например, когда Зоя в последний раз приезжала в Россию и не здесь ли она сейчас, не очень сложно. Вы о ней – после той встречи одноклассников – больше не слышали?
– Один раз даже видела, – усмехнулась Мария Первая. – По телику. Года три назад. Еле узнала ее: загорелая, как узбечка, сари, бусы. А взгляд… ну, такой… просветленный. Одно лицо с теми, кто на Арбате про харе кришну поет.