У сумрака зелёные глаза
Шрифт:
– Потому что они с Эрикой – родные сёстры, – объявил он решительно.
Среди лордов прошелестел удивлённый шепоток.
– Да, я официально признаю Аиду своей дочерью, – сказал лорд Эльенн. – И готов дать ей мою фамилию – если, конечно, она захочет носить её, присоединив, например, к своей.
Я оценила его поступок. Лорд Эльенн рисковал своей репутацией, признавая подобное родство... И только такой глыбе вампирского мира, как он, можно было позволить себе пойти на такой риск.
– Ого, какой любопытный поворот! – воскликнул Немет, с интересом переводя взгляд с меня на моего отца и обратно. – Не ожидал, не ожидал. Да и
– Итак, уважаемые собратья, я прошу вас отнестись к моей просьбе со всей серьёзностью, – сказал лорд Эльенн, опираясь обеими руками о край стола и обводя глазами собрание. – Я ходатайствую о заключении мирного соглашения между Аидой и вампирским сообществом. Она не трогает вампиров, вампиры не трогают её – примерно так. Аида, – обратился он ко мне, – подтверди уважаемому Совету лордов, что ты обязуешься исполнять свою часть соглашения.
Тринадцать пар вампирских глаз были устремлены на меня выжидательно, враждебно, с любопытством, настороженностью, недоверием – целая гамма эмоций выражалась в них.
– Да, подтверждаю, – глухо проговорила я. – Я покидаю ряды охотников.
– Невероятно, – с потрясённым видом произнёс Немет, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди.
– И тем не менее, это так, – ответил лорд Эльенн.
Разразился спор. Мой отец привлёк на помощь всё своё красноречие, убедительность и дипломатию, и когда в конце концов было решено проголосовать, семь вампиров оказались на его стороне, четыре высказались против, а Немет воздержался. Он сидел с таким видом, будто его крайне изумляло всё происходящее, и время от времени восклицал: «Ну надо же!», «Кто бы мог подумать!», «Всемогущий сумрак!»
– Я не готов проголосовать ни за, ни против, – объявил он. – Как решит уважаемый Совет, так и будет.
Простым большинством голосов мирное соглашение было утверждено. Вот, Алёнка, это и есть та грустная история о моём выходе «на пенсию».
Лорд Эльенн обучил меня всем вампирским психическим приёмам, в том числе и самым сложным и мощным – тем, которыми владеют только старые опытные лорды, а также поделился со мной рецептами многих снадобий. Его фамилию я присоединила к своей, став Вангелиди-Эльенн, но фактически пользовалась только первой частью этой двойной фамилии.
Как я жила дальше? Уйдя из охотников, я утратила смысл своего бытия. Цель, ради которой я на протяжение многих лет открывала глаза по утрам, больше не существовала. С моим мужем, богатым русским бизнесменом, я познакомилась в казино в Монте-Карло. Историю моего брака ты знаешь: я рассказывала об этом Эрике, и почти каждое слово в этом рассказе было правдой. Почти – за исключением одной детали. Я сказала, что не поладила со взрослой дочерью мужа, но на самом деле мы очень хорошо поладили. Собственно, девушка меня сначала и заинтересовала, а потом её отец положил на меня глаз. В постели я была ему не нужна: на самом деле он любил юношей, а жена ему требовалась для прикрытия. А мне надоело быть перекати-полем, захотелось стабильности, и вот – случился этот странный союз, просуществовавший, впрочем, недолго. При разводе муж меня хорошо обеспечил: то, что мне досталось, составляло лишь небольшую часть его состояния, так что он ничуть не обеднел, а мне одной этого было более чем достаточно. Работу психотерапевтом я себе придумала, чтобы не умереть со скуки, а ещё отчасти потому, что у пациентов под гипнозом очень удобно
А потом я встретила тебя. И, кажется, смысл вернулся в мою жизнь.
Ты ещё не устала слушать мои откровения, Алёнушка? Видимо, действительно пора заканчивать болтовню и начинать действовать. Я верну тебя к жизни, обещаю. Держись там, милая, осталось совсем чуть-чуть.
Глава 29. Штурм замка и спящая красавица
– «Красивые – красивой. Спи, дитя! [2] » – вздохнул князь Огнев, любовно и бережно укладывая срезанные в саду белые розы по периметру гроба.
Самый большой и красивый цветок он положил на грудь Алёны, осторожно отогнув её ледяные пальцы и подсунув стебель под них. Розовый шип вонзился в кожу на её руке, но ничто не дрогнуло в её неподвижном, бледном и спокойном лице.
– О! – сокрушённо воскликнул Огнев, тихонько поправляя розу так, чтобы шипы не касались руки Алёны. – Простите меня, моя милая.
2
слова Королевы из сцены похорон Офелии (У. Шекспир, «Гамлет», акт V, сцена 1, пер. М. Лозинского)
Гроб был дорогой и огромный – слишком большой для такой хрупкой девушки: места в нём вполне могло хватить ещё для одного человека. Белоснежный шёлк внутренней обивки, блестящая полированная поверхность крышки... Печальная роскошь. «Это всё, что я могу сделать для неё», – сказала Эрика.
Огнев с грустью всматривался в покрытое смертельной бледностью лицо в гробу, когда в зал вошла Эрика.
– Князь, может, хватит уже вздыхать, как герой романтической баллады? – проговорила она вполголоса. – Зачем это всё? Сколько ещё вам нужно времени, чтобы на неё налюбоваться?
– Моя дорогая мадемуазель Эрика, вы разве не читали Эдгара Аллана По? – скорбным шёпотом ответил Огнев. – В его «Заживо погребённых» очень ярко описаны подобные случаи. Я думаю, нам следует подождать ещё немного... Пока не появятся... гм, гм... явные признаки тления. – И князь вздохнул.
Эрика покачала головой, болезненно поморщившись.
– Ох уж эта ваша страсть к литературе... А по-моему, бедняжку нужно похоронить, – сказала она. – Я знаю, это моя вина... И я буду держать ответ перед Аидой. Теперь она возненавидит меня... но мне уже всё равно. Хуже уже не будет. Проклятый Немет убил папу...
Отвернувшись, она беззвучно заплакала. С одного скорбного зрелища – Алёны в гробу – князь переключил своё внимание на другое.
– О... Мадемуазель, милорд ещё жив, я уверен, – сказал он, деликатно дотрагиваясь до вздрагивающих плеч Эрики.
Та усилием воли остановила слёзы, ожесточённо сжав губы и смахнув влагу с ресниц.
– Нужно хотя бы забрать его тело или то, что от него осталось, – сказала она глухо, со скорбной решительностью. – Я отправлю туда часть нашей охраны. Пойду к Фон Линдау и прикажу ему выступать.