У Терека два берега…
Шрифт:
Дядя усмехнулся.
— Они от слабости нашли себе такое психологическое оправдание, мол, американцы — это их подросшие дети… Но это не совсем так, хотя для нас их взаимоотношения имеют второстепенное значение.
— Значит, Астрид американская шпионка? — спросила Айсет.
— Разведчица, московский резидент по вопросам Кавказа, — ответил дядя Магомед, глядя в глаза Айсет. Холодок пробежал по ее спине…
Вызов для оформления визы на Софи-Катрин Астрид все-таки подписала.
Она явно ревновала, должно быть, еще на что-то надеялась…
Если Астрид — разведчица, то, очень может быть, она уже ознакомилась с какими-то девчоночьими досье из Сен-Мари дю Пре, которые почти наверняка велись в канцелярии их закрытого пансиона.
Что это — паранойя?
Или это действительность, где детектив — не достояние телесюжета, а реалия жизни? А что, если и правда, что в Сен-Мари дю Пре за девчонками велось наблюдение, материалы которого ложились в некое досье? И Астрид что-то там уже подглядела? Может, именно после того, как Астрид ознакомилась с какими-то материалами, она и пошла на рискованные заигрывания тогда, в первый вечер, на своей квартире?
Паранойя? Может, и паранойя.
Однако если Астрид разведчица, то вряд ли стала бы ревновать. Ведь это всего лишь работа, а не отношения… Впрочем, недовольство Астрид по поводу встречи Айсет со школьной подругой могло быть вызвано и иными обстоятельствами. Например, босс-вумэн не хочет, чтобы у Айсет появилась моральная поддержка… Может, Астрид желает, чтобы Айсет находилась в смятении чувств?
Точно, паранойя на все сто процентов!
После убийства Хобарда дядя распорядился, чтобы Айсет повсюду ездила только в его, дядиной, машине с шофером. И встречать Софи-Катрин в Шереметьево она поехала с приставленными дядей охранниками.
— Вы ну прям как мафия, — хохотнула Софи-Катрин, расцеловавшись с подругой за кордоном паспорт-контроля, где ее чемоданы подхватили два дюжих небритых чеченца.
— Дядя говорит, что мы на войне, что мы здесь на территории врага, — ответила Айсет, боком прижимаясь к теплому боку подруги.
— Хорошо, значит, когда мы поедем с тобой в Чечню, тогда мы будем не на вражеской, а на твоей родной территории, — хихикнула Софи-Катрин.
Софи-Катрин пожелала поглядеть на ночную Москву. Айсет не очень-то уверенно ощущала себя хозяйкой. Сама в столице еще без году неделя. Поэтому девушки решили прибегнуть к помощи гида. В горах без проводника не обойдешься — погибнешь, да и в Москве шагу не сделаешь без опытного человека, чтоб в неприятную историю не угодить, особенно если ты красивая девушка, да еще и иностранка. Поэтому, в качестве сопровождающего дядя выделил подругам самого смышленого джигита. Его звали Умар, у него были большая черная «БМВ» с «седьмым» кузовом и большой черный пистолет под мышкой.
— Я хочу посмотреть ночной клуб с живой музыкой, — выразила пожелание Софи-Катрин, — с современной молодежной музыкой, но на русском языке.
Умар думал три минуты, а потом набрал номер на мобильном и, отвернувшись от девушек и для верности еще и ладонью загородив рот, что-то гортанно проклекотал в трубку.
— А еще я бы хотела съесть что-нибудь истинно местное, не японское и не мексиканское, потому что от такой экзотики уже просто тошнит, — добавила Софи-Катрин. — Куда ни приедешь, в Рим, Антверпен, в Барселону, всюду кулинарная Мексика и Япония…
— А приедешь в Латинскую Америку или на Дальний Восток, там тебя накормят французскими лягушачьими лапками и московской стерляжьей ухой, — подхватила Айсет.
Умар усадил девушек в свою «БМВ» и для начала принялся катать их по Москве.
Айсет и сама еще не успела повидать здесь всех красот, а свежая в восприятии Софи-Катрин от восторга вообще была близка к обмороку.
Ехали по только что открывшемуся Третьему транспортному кольцу — слева, на Воробьевых горах, красовалась сахарная голова Университета, а справа, с моста, над Москвой-рекой открывался дальний вид на новый строящийся бизнес-центр.
— Здесь Лужков городское Сити задумал строить, — сказал Умар, — и наш бизнес тут тоже будет: офисный центр, гостиница, подземный паркинг…
— Да, строят тут много, — восхищенно и с одобрением кивнула Софи-Катрин, — на подъеме Москва, строят много, как у нас в Берлине после объединения.
— Деньги со всей нефти и со всего газа здесь, в Москве, — подытожила Айсет.
— И с нашей чеченской нефти тоже у них, — вставил Умар, пожевывая спичку, — но мы отберем…
Девчонки промолчали. Машина вырвалась на простор Кутузовского проспекта.
— Здесь, вон в том доме, раньше Брежнев жил, слыхали про такого? — спросил Умар. — Теперь в его квартире наш земляк живет, Хасбулатов, бывший председатель разогнанного Ельциным Верховного Совета…
Девушки с любопытством прильнули к окошку. А дальше — Триумфальная арка, а за нею — обширные зеленые пространства, над которыми в диком порыве вознесся монумент.
— Это Поклонная гора, — дал пояснения Умар. — Коммунисты двадцать лет мемориальный комплекс строили, все не могли закончить, а Лужков к пятидесятилетию Победы за два года все работы закруглил…
Девчонки тотчас прониклись уважением к этому мифическому герою — столичному мэру, что в один день перекидывает через моря мосты из серебра и за одну ночь возводит хрустальные замки и дворцы…
Наконец приехали в клуб.
Он назывался как-то не по-русски, не то «Эль-Койот», не то «Эль-Гаучо». Однако именно здесь Умар обещал и живую русскую музыку, и настоящее московское угощение. Умненькая Айсет поняла, что Умар привез их в один из тех клубов, что принадлежали своим — из чеченской диаспоры.
Так было безопасней.
Но музыка здесь на самом деле была именно такой, какую заказывала Софи-Катрин.
Их провели на галерею, откуда открывался прекрасный вид на подиум, причем так, что выходившие на него артисты всегда оказывались к ним лицом. Умар почтительно придвинул им стулья и, дождавшись официанта, отошел в сторону.
Принесли меню, карту вин и программку выступления артистов. Айсет была ко всему довольно равнодушна, а Софи-Катрин, наоборот, предвкушала удовольствие.
Администратор, без сомнения, был предупрежден относительно того, кто сегодня у него в гостях, поэтому два самых любезных официанта являли девушкам истинные чудеса неназойливого сервиса.