У тихого ручья
Шрифт:
Возле кузни несколькими днями ранее стараниями Васьки и Клыка был изготовлен добротный бревенчатый навес со столами, полками, жердями-поперечинами, и всё в нём было уставлено и увешено новеньким оружием и доспехом. Боброк с боярами поспешил туда, ведомый кузнецом Степаном.
– Ну, с чего начнём, дружино? – Боброк обернулся к своим спутникам-боярам,
И часа полтора дружинные вместе с Боброком проверяли на привезённых с собой татарских доспехах и оружии изготовленный Могутой товар. Все остались довольны, а воевода так и ликом посветлел. Щедрой рукой серебра отсыпал преизрядно!
– Ай, мастер Могута! Расстарался, ничего не скажешь, нам будет теперь чем ворога бити! На-ка вот, держи от меня подарок!
И с этими словами Боброк отцепил от пояса кинжал в богато украшенных ножнах и бросил его Степану:
– Вельми добрый клинок! Во граде Дамаске кован!
– Спаси тебя Бог, воевода! – земным поклоном Могута ответил за великую и нежданную честь, и, будто набравшись духу, вымолвил:
– Дмитрей Михайлович, не откажи во просьбе. Челом бью!
– Что такое? – удивился Боброк – серебра мало, али подарок пришёлся не по душе?!
– Возблагодарю Господа и возжелаю молиться о здравии твоём, воевода, за щедрость твою и подарок – молвил Степан – токмо обожди уходить! Глянь моих трудников Василея да Клыка. Оба на Москве недавно, и пришли во княжью дружину, с вами на ворога идти!
Васька с Клыком хоронились неподалеку, всё слышали. Тут же вышли и низко поклонились Боброку:
– Будь здрав, воевода!
– Таак! – удивлённо протянул воевода – добры молодцы, вы чьи да откуда?!
Васька без запинки выдал свою легенду, стараясь быть как можно более убедительным. Рассказал и про Клыка, назвав его своим покрестовым братом, и что они всегда в делах ратных не разлей вода. Воевода не перебивал, внимательно слушал и не отводил своих страшноватых
– Ну-ка, молодец, давай отойдём в сторонку! – сказал наконец Боброк и, взяв Ваську за руку, потащил его к выходу со двора Могуты, велев Клыку оставаться на месте…
12 глава
Оттащив Ваську в сторону, Боброк положил ладонь десницы на гарду своего меча, но молвил невозмутимо:
– Дружок твой истый боярин, хоть и без вины виноватым попал в переплёт, было дело. И ты его спас. А сам ты кто таков будешь, молодец? Не вижу я тебя. Глаголь теперь правду-матку, а не то не сносить тебе головы. Да поторапливайся, ибо недосуг мне долгие лясы точить!
– Ничто не скрыть от тебя, воевода – смутился Васька, и даже кровь прилила к щекам, выдавая стыд за прежнее враньё – а не видишь ты меня потому, что я и не родился ещё на свет Божий! Токмо через шестьсот лет сие случится…
И поведал Вася воеводе Боброку свою историю с самого начала. Дмитрий Михайлович снова ни разу его не перебил, слушал, и светлело его чело.
– Вот так и оказался я на службе у самого Рода – завершил свой рассказ Васька – и ныне вершу волю его! Сие чистая правда, боярин.
– Да зрю теперь, что не лукавишь ты – задумчиво произнёс Боброк – значит сие, что и древние боги Руси дают нам благословение на битву велику с грозным ворогом. Но премолчи, Василий, накрепко до поры. Ни едина живая душа не должна о том ведати!
– Понимаю, боярин! – поясно поклонился Боброку Васька – возьмёшь ли ныне нас с Клыком во дружину княжью?
Конец ознакомительного фрагмента.