Уайклифф разрывает паутину

Берли Джон

Уайклифф подошел к распахнутой входной двери, через которую виднелся выложенный керамической плиткой коридор. Звонок отсутствовал, и ему пришлось стучать. Сначала никто не отозвался. Он постучал громче, и до него донесся тонкий, словно девичий, голосок:

– Там кто-то пришел, Тристан! Пойди посмотри, будь любезен.

Почти сразу в противоположном конце коридора показался мужчина: рослый и стройный брюнет лет тридцати с небольшим.

– Добрый вечер… – И вопросительный взгляд.

– Я – старший инспектор Уайклифф… Мистер Иннес, если не ошибаюсь?

–

Да, это я. Хорошо, что вы нас навестили, старший инспектор. Я сам собирался связаться с полицией. Прошу вас, заходите.

Он говорил приветливо, а манеры его подкупали некоторой робостью перед гостем. Чуть сутуловатый, он и двигался с замедленной осторожностью, что вполне могло объясняться высоким ростом.

– Сюда, пожалуйста.

Комната на всю ширину дома соединяла в себе гостиную и библиотеку. От пола до потолка высились инкрустированные книжные шкафы, которые заставляли забыть, что находишься в современном бунгало. Несколько по-настоящему дорогих предметов мебели придавали обстановке элегантный вид. Окно было чрезмерно велико, но его размеры удачно скрадывались парчовыми шторами, а вся отделка комнаты отличалась приглушенностью тонов. Пустые простенки украшали индийские миниатюры; пол был застлан персидским ковром с узором «древо жизни».

Одно из двух: либо Иннес очень прилично зарабатывал своим писательским пером и лекциями, либо у них были иные источники дохода.

– Садитесь, пожалуйста… Вы наверняка по поводу Хильды. Есть какие-нибудь новости?

Уайклифф на мгновение растерялся.

– Нет, никаких… Если я правильно понял, вы знакомы с Хильдой?

Иннес мимолетно улыбнулся.

– Да, в последние шесть или семь месяцев она бывала здесь довольно часто.

– Как вы с ней познакомились?

Неопределенный жест рукой с длинными белыми пальцами.

– Часть моей работы состоит в том, что я разъезжаю по всему Юго-Западу с лекциями по различным аспектам истории искусств. И случилось так, что меня пригласили в школу, где учится Хильда. Видимо, я сумел ее заинтересовать, потому что через несколько дней она пришла сюда. Почти сразу стало очевидно, что у девочки незаурядный ум, и мы с женой были только рады содействовать ее развитию.

Иннес говорил размеренно и точно, слова произносил со смаком, после каждой фразы или предложения делал отчетливую паузу, так что знаки препинания становились почти видимыми. Все в этом человеке должно было производить впечатление непринужденности, но Уайклифф все же почувствовал в нем скрытое внутреннее напряжение.

– Она часто здесь бывает?

Поджав губы:

– Примерно раз в неделю. Иногда чаще.

– Вы даете ей уроки?

– Помилуй боже, нет! Это нельзя так назвать. Мы просто беседуем, слушаем музыку, вместе читаем стихи, рассматриваем репродукции живописи и обсуждаем их.

– Втроем?

Быстрый взгляд.

– Да, втроем. Моей жене Хильда очень нравится. Девочке хочется расширить свой кругозор, и нам показалось, что мы можем ей в этом помочь, став для нее понимающими друзьями и собеседниками.

–

Вы сказали, что собирались связаться с нами?

– Собирался. Хотел сообщить то, о чем рассказал только что вам. Дело в том, что вчера, когда приезжала полиция, меня не было дома. Я уехал еще в субботу вечером, а вернулся только сегодня днем. Мне показалось, что моя жена не совсем поняла, насколько обеспокоена полиция исчезновением Хильды…

– Значит, в субботу днем вы были дома?

– Да, конечно. В воскресенье я должен был читать лекцию в вечерней школе в Экзетере, а сегодня утром мне назначили деловую встречу в университете. В субботу и воскресенье я ночевал у приятеля в Тэдберн-Сент-Мэри в окрестностях Экзетера.

– Но с Хильдой вы в субботу не виделись?

– Почему же? Виделся днем…

– Здесь?

– Нет. Я вывел собаку на прогулку полями в сторону Горран Хейвена и встретил Хильду. Она как раз шла в нашу сторону. Я спросил, зайдет ли она к нам, но она сказала, что нет. Ей было нужно домой.

– Ваша жена ничего не сказала вчера об этом нашему сотруднику.

– Она не знала. Мне просто в голову не пришло рассказать ей о встрече с Хильдой. В этом не было ничего экстраординарного.

– Когда вам стало известно об ее исчезновении?

– Только сегодня по возвращении домой.

– В котором часу вы встретились с ней в субботу?

Он наморщил лоб.

– Точно сказать не могу, но, по-моему, около пяти часов.

– Вы не заметили в ее поведении ничего странного?

После некоторого колебания:

– Пожалуй, нет. Мне она показалась немного грустной, но Хильда вообще человек настроения.

Комната выходила окнами на север, и по углам ее уже начали сгущаться сумерки. Установилась мертвая тишина. Иннес сидел, скрестив длинные ноги, и вежливо дожидался следующего вопроса. Уайклиифф не спешил: когда молчание станет тягостным, тогда, только чтобы прервать его, должен быть задан встречный вопрос, куда более красноречивый, чем иные ответы.

Уайклифф уже почти готов был признать, что проиграл игру в молчанку, но тут, наконец, прозвучал вопрос:

– Вы действительно считаете, что с ней могло случиться что-то серьезное?

Уайклифф ушел от ответа:

– Вы знали ее, быть может, лучше, чем многие. Скажите, была она способна уйти из дома, не взяв с собой ничего из вещей, никого не предупредив?

– Нет, – покачал головой Иннес, – это совсем не в ее стиле.

После небольшой паузы он спросил:

– Вы предполагаете, что с ней что-то стряслось в субботу по пути домой?

– Я бы не стал называть это предположением. Если вы видели ее поблизости отсюда около пяти, а домой она не пришла, такой вывод напрашивается сам собой.

– Да, конечно. Просто мне трудно даже вообразить, что такое с ней могло приключиться.

– Вам известно, что она беременна? – спросил Уайклифф с обдуманной небрежностью.

– Беременна?!

– Да, это ей подтвердил врач как раз в субботу.