Убаюкать нож

Гинзбург Мария

– Нет, – сказал он. – Я родился здесь, на Пэллан. А с Нру никто не торгует уже около тысячи лет. Но и не воюет тоже. Я даже не знаю, с чего начать…

– Попробуй сначала, – предложил я.

Фолрэш остановился, взял в руки Дымящееся Зеркало и задумчиво посмотрел в него, словно ответ ему должны были подсказать серебристые брызги.

– На Нру была гражданская война, – сказал Фолрэш. – И те, кто проиграл ее, были вынуждены покинуть родную планету. Они оказались здесь, их звездолет был поврежден. Они врезались в Пэллан на полном ходу, этот кратер…

– А,

так вот что это было, – рассеянно заметил я. – Да, я сразу заметил, что ведут они себя не по-людски. Инопланетяне, значит. Нрунитане. Это многое объясняет. Но мне кажется, сейчас у нас с тобой есть проблемы поважнее, чем кто в кого врезался тысячу лет назад. Мы вот выберемся с тобой наверх, и первое, о чем думается, – как нам прорваться к горам? Но вот поверь мне, когда мы к ним подойдем, мы поймем, что самое сложное у нас впереди.

На лице Фолрэша отразилось мучительное колебание. Затем он, видимо, на что-то решился.

– Мы не пойдем к горам, – сказал Фолрэш. – То есть ты, конечно, можешь делать так, как велит тебе твое сердце. Я уверен, ты дойдешь и один.

Он сделал такой жест, словно наматывал что-то себе на нос. Я неловко усмехнулся. Впервые в голову мне пришла мысль, что я ни разу не видел, что на самом деле происходит с теми людьми, которых я расстреливал из своего ментального пулемета.

– А я и мой друг – мы пойдем в центр кратера, – продолжал Фолрэш.

– Зачем?

– Мы должны, – ответил он.

Я задумчиво посмотрел на него.

– А теперь ты, наверное, хочешь отдохнуть, – сказал Фолрэш и покинул меня.

Он не дал мне шанса задать ему ни единого вопроса. Но я, честно говоря, и сам толком не знал, что спросить.

Фолрэш милостиво кивнул. Но выспаться мне не удалось. Часа через три он растолкал меня и сунул в руки плащ.

– Мы уходим сейчас, – торопливым шепотом сказал Фолрэш. – Другой возможности у него не будет.

Он уже спрятал свое роскошное алое одеяние живого бога под таким же плащом, который всучил мне. Я сбросил отрепья давно убитого мной человека и защелкнул на горле застежку плаща. Тут я сообразил, что в карман комбинезона Чашу не спрячешь.

– Мне бы сумку какую, – сказал я.

Фолрэш, видимо, ожидал этого, потому что тут же протянул мне большую и прочную сумку. Я переложил Чашу туда и неприязненно покосился на него.

– Я могу только видеть, ты забыл? – сказал он спокойно. – И мне нужен тот, кто может из нее пить.

Я немного успокоился. Фолрэш достал два загодя приготовленных фонарика, отдал один из них мне.

– Нас теперь будет видеть каждый дурак, а мы не увидим его до тех пор, пока он не набросится на нас, – заметил я, когда мы шли через длинную анфиладу покоев.

Ночью освещение на подземных улицах выключали совсем, и пройти без фонариков мы не смогли бы, но были бы прекрасно заметны любому, кто вздумал бы поджидать нас в темноте.

– Это было бы крайне неприятно, – согласился Фолрэш. – Но в темноте мне не найти дорогу. Может быть, твои способности могут помочь нам?

Я глубоко вдохнул и медленно поднялся на свой чердак. Мы как раз выбрались на площадь перед дворцом живого бога – это здание было целиком вырублено в скале. Я увидел огромную статую Зеркалодыма ничуть не хуже, чем днем, только она стала серой. Я взял Фолрэша за руку, чтобы он не потерялся.

– Говори, куда идти, – сказал я.

– Надо выйти с площади, мимо водоразборной колонки, – ответил он. – И на третьем перекрестке направо.

Так мы и двинулись – Фолрэш говорил, где и куда свернуть, а я вел его сквозь серую мглу, мимо дверей в жилые помещения и административных зданий. Никто не встретился нам в гулких пустых коридорах, и я так расслабился, что с перепугу чуть не убил человека, поднявшегося нам навстречу со ступенек у одной из дверей. Для меня, в том измененном состоянии сознания, в котором я находился, он выглядел как покрытый густой рыжей шерстью слон. Он приветливо качнул головой, при этом его бивни легонько коснулись моих и ловко отодвинули их в сторону – а я грозно наставил бивни ему прямо на лицо, увенчанное круглыми ушами и длинным гибким хоботом. Пулемета у него тоже не было.

– Наконец-то, – сказал он, и голос его показался мне очень знакомым.

Мне захотелось увидеть нашего спасителя, и я ловким и уже почти привычным движением спустился со своего чердака. Наш проводник тем временем нажал что-то на стене, и в ней открылась дверь. Я увидел за ней кабинку лифта. Пора было зайти в нее и выбраться отсюда, и я не стал рассматривать нашего спутника. Да и пока мы поднимались, мне не представилось такой возможности. На друге Фолрэша оказался темный плащ с капюшоном, тень от которого скрывала почти все лицо. Меня мучила мысль, что сейчас что-нибудь произойдет, что лифт остановится и нас поймают. Слишком уж гладко все шло. Но нет, мы добрались до поверхности без всяких приключений. Створки лифта разъехались, и мы оказались в большом ангаре, освещенном целым созвездием ламп под потолком. Лифт загудел, возвращаясь в подземелье.

– Ну, хвала Белому, этот нож вроде убаюкали, – проворчал наш спутник, откидывая капюшон.

Я вздрогнул. Еще не веря, уставился на его рыжие кудри, что взметнулись, как лукавое пламя. На его очень светлую кожу. А затем бросился на него. Мы покатились по бетонному полу. Я вцепился ему в горло. Орузоси отбивался и хрипел. Фолрэш огрел меня по голове Дымящимся Зеркалом. Мне захотелось прилечь, что я и сделал.

– Мне тоже иногда хочется так поступить, но я себя сдерживаю и тебе, Авенс, очень рекомендую, – очень холодно сказал Фолрэш.

Орузоси кашлял, потирая горло.

– Ты… – произнес я. – Ты не понимаешь… Это предатель, Фолрэш! Это он завел нас прямо в лапы к стражникам!

Я вспомнил, что Фолрэш собирался идти с Орузоси куда-то в центр кратера.

– И тебя к ним заведет! – добавил я яростно.

Орузоси покосился на меня, но промолчал.

– Он не захотел меня слушать, – со вздохом пояснил Фолрэш. – Ну, я и решил ничего не говорить.

– И я все время был с вами. Ни на секунду не отошел, даже чтобы отлить, – мрачно заметил Орузоси.