Убей или умри! 2
Шрифт:
— Как будто сейчас по другому, — буркнул Мастер, — давай Веня, хватит оправдываться.
— В один из дней, — продолжил Вениамин, — все игроки не вышли из своих капсул. Они остались внутри, в игровом мире.
— Все?! — поразился я.
— Абсолютно, — подтвердил он. — До единого. Пять тысяч человек остались в игре, а их тела превратились в овощи.
Пять тысяч!!! Мне даже плохо стало от такой цифры. Как можно спрятать пять тысяч игроков, лежащих в коме?
— Теперь нам надо понять, как это работает, — перебил Веню Котов. —
Перебил быстро, не дав договорить фразу. Словно боясь, что тот сболтнет лишнего. Врет, как-то вдруг сразу стало понятно.
Это тест не сети, а игроков, говорили мне раньше. Значит нужны не наши навыки, не наши поступки, как у подопытных кроликов. Нужны мы сами.
— Так зачем эта морока? — удивился я, — зачем строить новую игру, если можно наблюдать за старой?
—Она нас не пускает, — Мастер покачал головой. — С тех пор, как все игроки оказались внутри, с сервером просто прервалась связь. Мы понятия не имеем, что там творится внутри.
— Это случилось четыре года назад, и мы до сих пор отбиваемся от юристов, выплачиваем компенсации, прячем все намеки на то, что пять тысяч человек сейчас заперты вообще понятия не имею, где. — подытожил Котов.
— А если все капсулы отключить? — спросил я,
— Тогда они просто умрут.
— Ты останешься на тесте? — спросила меня Марина.
Мы валялись на кровати у неё в спальне, допивали вино и доедали торт. Просто валялись. Она заявила, что мне вредно перенапрягаться, а я настолько вымотался, что даже не предпринимал особых попыток. Мы посмотрели какую-то глупую комедию, потом отключили свет и просто лежали в полумраке и болтали.
Этот день проехался по нам словно трактор тяжелыми колесами. Я устал физически, а из Марины словно выдернули стержень самодостаточной стервы. Ненадолго, но этот момент стоит запомнить.
— Конечно останусь, — удивился я. — разве это что-то поменяло?
— Ты рискуешь жизнью, и даже хуже… — Марина покрутила пустым бокалом в воздухе, — потерять свою душу.
— Завязывай с мистикой, — засмеялся я. — главное то, что за риск больше платят. И я собираюсь стать очень богатым человеком.
А потом, я все-таки притянул к себе Марину, и мы занялись сексом. Впервые, как полагается приличным людям, не спеша, в постели, на шелковых простынях. Марина села сверху, оседлала меня, выгнулась и принялась плавно двигать бедрами, лаская меня где-то внутри собственного тела, тянуще… мучительно медленно… словно по капле добавляя возбуждения.
Я смотрел на её тело в темноте спальни, на идеальную линию талии, на то, как приподнимается её грудь, как мягко обрисовывает её в темноте лунный свет, и видел нас словно со стороны. Я примерял на вкус свой новый образ, и новый статус. Это моя женщина, я сегодня отстоял её, и сейчас это всё… кровать, место в её спальне и она сама — мой трофей.
А потом мы просто уснули.
Мне снова снилась
"Я все объяснил родителям, они не будут подавать жалобу" — бубнит Ланс. На его прямом римском носу шрам, бляба от перелома. Дверь открывается, за ней тренер, с красным, расстроенным лицом и моя мама. Почему она? Почему не родители Ланса?! Почему ей всегда и до всего есть дело?!
Она хватает меня за запястье и тащит за собой. Я стараюсь не отставать, но идти неудобно, коридор узкий, а она всё тащит и тащит… "Это не я, Ратмир!", кричит Ланс. Его голос эхом отталкивается от крашеных стен и вылетает за нами на улицу.
На улице лето, жара. Пронзительно орут стрижи. Дети бегают, едят мороженое. Здесь недалеко его продают, поэтому много и детей и мороженого. После темноты коридора краски яркие настолько, что режет глаза. Мама оборачивается ко мне: "Никогда, запомни, никогда ты больше не будешь играть в свои игрушки. Никаких драк! НИКОГДА!
Утром Марина встает раньше меня. Да и какое это утро, шесть часов? Летом в это время хотя бы светло, а зимой это тоскливая ночь со скрипучим снегом и неровным светом фонарей.
Но сегодня меня будит шипение кофеварки, одуряющий аромат кофе и жареных тостов.
— А говорила, что не умеешь готовить, — напоминаю я.
— Надобности не было, — машет ладошкой Марина, хрустя поджаренным хлебцем.
Она ловко мажет его сыром, накрывает колечком помидора и подает мне.
Мы второй раз завтракаем у нее на кухне, но в этот раз мне куда уютнее. Я даже начинаю привыкать к голосу Марины, к её запаху, который волной окатывает, когда она проходит мимо, к упругости её тела, когда она выворачивается из моих рук и говорит "прекрати, опоздаем же". И мне уже хочется вернуться сюда вечером, и кажется, она уже не против.
Прогретая Мазда сыто взрыкивает мотором. Из колонок играет что-то клубное. Никогда не любил такие тусовки, но сейчас мне легко представить Марину на танцполе. В обтягивающих брючках, а лучше коротких шортиках.
Мы заходим в здание, привычно здороваясь с охранниками. Марина на позитиве, стучит каблучками отряхивая снег с пышной шубки.
— Андрюха! — слышу голос сзади.
Оборачиваюсь, и вижу Симбу.
— Ого, а ты что здесь делаешь? — смотрю на друга в недоумении.
Более того, у меня такое чувство, что я со вчерашнего вечера вообще не вспоминал о его существовании.