Убей или умри! 2
Шрифт:
— Знаю, — подтвердил я.
Я эти детские подначки знаю… уже пятый день, как знаю. Жизнь настолько резко разделилась на "до" и "после", что мне кажется, словно я на проекте уже давно. Настолько много событий произошло, настолько плотно они спрессовались за это короткое время. Денег уж точно больше, чем за все остальные прожитые годы. Да и девушек… если не по количеству, то по качеству точно. И уж стесняться тут точно нечего.
— Только ты переоденься, а то черезчур… романтично получится. — встряла Скуратова.
Я только сейчас сообразил, что стою в халате
— Возьми машину на стоянке, — окликнул меня Мастер, — Камри, белая.
Я не оборачиваясь кивнул в ответ. Энергии во мне оставалось все меньше словно в дохнущей батарейке, а я хотел продержаться как можно дольше
— Коллеги, напомните мне пожалуйста, почему мы возимся с этим детским садом? — терпеливо произнес Котов. — Какого хрена мы тратим на это время?
— Подростки адаптивны… — произнесла Скуратова.
— Ну и что? Что такого в этой, блядь, адаптивности? — сорвался Котов, — у нас есть аналитики, ай-тишники, ар-эн-дишники, боевики в конце концов! У нас ресурсов хватит, чтобы устроить переворот в средних размеров стране, так, что жители этого даже не поймут!
— Потому, Дима, — Мастер присел за стол, — что если тебя закинуть одного, голого и босого в крайне недружелюбные условия, то ты там стопроцентно сдохнешь. И все твои айтишники и аналитики тоже. И даже, скорее всего, боевики. Даже я. А дети, выживут. ВЫЖИВУТ! И сами не сдохнут, и других сожрут. Не все, конечно, но мы таких и ищем. Человек — самое страшное животное на Земле, не забывай. Потому что умеет приспосабливаться. Только детей для наших целей использовать… как бы это сказать… незаконно. А вот подростков, пожалуйста. Тело взрослого, ум ребенка. Чуть встряхнешь, и вот он зверь наружу лезет.
— Ты все упрощаешь, — поморщилась Скуратова, — существуют психологические инструменты и методики…
— Я практик, — развел руками Мастер, — я работаю на результат, а не ради диссертаций.
— Главное потом твоих зверенышей в узде удержать, — вставил Веня.
Как человек научно-технического склада, он такие разговоры терпеть не мог, а черезчур адаптивных подростков еще и побаивался.
— Для этого у нас тоже есть специалисты, — ответил Мастер, — правда, Ирина Владимировна?
Скуратова улыбнулась и кивнула.
Водить я умел, а вот прав у меня не было. По прежней жизни получать их было слишком дорого. Поэтому предложение Мастера скорее меня озадачило, чем обрадовало. Конечно можно было рискнуть, и прокатиться так, но к вождению без документов легко могли было приплести неведомые препараты, которые еще плескались в моей крови, а от такого запросто не откупишься.
Еще я малость переживал из за одежды, но в раздевалке обнаружились джинсы, водолазка, высокие ботинки на толстой подошве, и черная куртка на меху. Название брендов мне ни о чем не говорило,
Оказалось, что к Камри прилагался водитель. Дорогу он знал, поэтому я просто закрыл глаза, и провалился в тягучий полусон, когда с одной стороны понимаешь все, что происходит, но при этом никак не можешь открыть глаза. Понятливый водитель приглушил музыку до минимума. Мой телефон вместе с наушниками сейчас радовал Кислого, а может уже валялся на барахольных развалах, но я знал эти песни наизусть, и они крутились у меня в голове.
И я, не умру сегодня, может и не завтра… Это ли судьба? Я этого не знаю.
Дорогая, здравствуй. Моя жизнь — не сказка… Не иди за мной, если хочется влюбляться.
"Влюбляться", это не про Марину. Она использует меня, а я её. Наверно это и есть гармоничные взрослые отношения.
Марина открыла мне не сразу. Пришлось долго звонить в дверь, а когда это не помогло, стучать, и даже ногами.
— Идите нахер! — послышался из за двери звонкий голос Марины.
— Марина, это я!
— Иди нахер, "я", — Марина была категорична, — я в полицию позвоню.
— Марина Владимировна, вы нас заливаете! — я заколотил ладонью в дверь.
Защелкали замки, и из за приоткрытой двери показалось лицо Марины.
Кого "нас"?! — она увидела меня и вяло удивилась, — а, это ты? Проходи. Чего же сразу не сказал?
Марина была слегка не трезва. Даже очень строгий человек не решился бы назвать её пьяной, но бывшую рекламщицу выдавали размашистые движения и чуть шальные глаза. Такое выражение глаз бывает у девушки, которая вот прямо сейчас сидит смирно, но в любой момент может учинить абсолютно любую неожиданную хуйню.
Из одежды на ней был только короткий шелковый халатик, запахнутый настолько небрежно, поэтому я легко мог наблюдать, что трусики на ней черные, кружевные и почти прозрачные, а вот лифчика нет совсем.
— Проходи, — повторила Марина, — чего встал, как неродной?
Вид Марининой кухни утвердил меня в моих подозрениях. На барной стойке располагалась открытая бутылка красного вина, еще одна, пустая, стояла на полу. Рядом с первой я обнаружил большой шоколадный торт, с воткнутой в него вилкой. Лишившись работы, Марина ринулась во все тяжкие по пути саморазрушения.
— Будешь? — Марина глазами показала мне на вино.
Я отрицательно покачал головой. Чувствовал я себя всё херовее, и неизвестно, как алкоголь подружится с коктейлем имени Юмми.
— Жалеть меня пришел? — Марина лихо наполнила свой бокал, и ополовинила его в пару глотков. — или решил утешить? У вас, мужиков, это ловко получается…
Я решил не дать ей наговорить мне гадостей. Незачем портить впечатление, от моей замечательной идеи.
— Марина Владимировна… — начал я, старательно копируя её интонации. — Я хочу извиниться перед Вами, от лица компании "Мостех"…
Я увидел, как расширяются у Марины глаза. Она уже стала догадываться, к чему я веду, но отказывалась в это верить.