Убежище
Шрифт:
Она поерзала на холодном металлическом стуле и отпила воды из бутылки, которую ей кто-то принес.
— Пожалуйста, — охрипшим после отчаянных криков голосом пробормотала она. Горло ее сильно саднило. С трудом сглотнув, она снова заговорила: — Послушайте! Вы должны ее найти. Они увезли мою мать. Делайте же что-нибудь, пока еще не поздно!
Один из детективов кивнул и произнес фразу на ломаном английском. Когда ее смысл дошел до Миа, оказалось, он просто просил ее успокоиться. Тем временем второй детектив, с худым лицом и маленькими глазками, поразительно похожий на хорька, тот, что больше молчал и рылся
Она окончательно встревожилась, и ее снова стала сотрясать нервная дрожь.
Детективы о чем-то посовещались. Хорек собрал вещи Эвелин и затолкал в сумочку, тогда как любитель поговорить с горем пополам объяснил Миа, что она должна оставаться на месте, а они скоро вернутся. Реакция ее была еще заторможена, и не успела она возразить или спросить, что их беспокоит, как они уже скрылись за дверью, и Миа услышала скрежет ключа в скважине.
«Отлично!»
Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза в надежде, что этот кошмарный сон когда-нибудь наконец кончится.
Спустя час перед ней за столом опять сидели оба детектива, только на сей раз к ним присоединился человек в сером костюме, без галстука и с недовольным выражением толстого помятого лица, напоминающего морду мопса, которое говорило, что его выдернули прямо из постели. В голове у нее немного прояснилось — ей предложили чашечку кофе по-турецки, густого, как сироп, напитка, к которому нужно было привыкнуть, но она уже успела его полюбить за эти несколько недель. Миа воспряла духом, когда «мопс» представился ей сотрудником американского посольства Джоном Баумхоффом.
Но последовавший затем разговор не обнадежил.
Баумхофф разложил перед ней фотографии, сделанные «Полароидом», и постучал по ним толстым пальнем.
— Значит, вы говорите, будто ничего об этом не знаете? — неожиданно писклявым для его тучной фигуры голосом в очередной раз осведомился он.
Миа с трудом сдерживала раздражение.
— Я же обо всем вам рассказала! Мне ничего не известно об этих вещах, об этих реликтах или как там они называются. Мы с мамой сидели в баре. Она забыла свой телефон. Мне показалось, что за ней следят. Я хотела ее предостеречь. А эти люди запихнули ее в свою машину и увезли…
— При этом убив одного и тяжело ранив другого солдата, — прервал ее Баумхофф, многозначительно взглянув на стоявшего за его спиной детектива, ответившего ему важным кивком.
— Вот именно! — взвилась она. — Черт возьми, поэтому вы и должны поскорее ее найти! Может, ее давно уже затолкали в какую-нибудь яму, пока вы здесь рассиживаете и играете этими снимками в канасту!
Он внимательно посмотрел на нее усталыми покрасневшими глазами, затем медленно собрал снимки в пачку.
— Мисс… э… — Он заглянул в свой блокнот, где записал ее имя. — Мисс Бишоп, — тягуче продолжил он тонким гнусавым голосом, — если вашу мать действительно похитили,
— Как это — мало?! — возмутилась Миа. — Вы можете расставить посты на дорогах! Можете поднять на ноги армию, благо, что ее части разбросаны по всей стране! Вы давно уже могли сделать хоть что-то для ее спасения!
Баумхофф кисло взглянул на нее.
— Мы с вами не дома, мисс Бишоп. Здесь все по-другому. Если они захотят кого-то заполучить, можете быть уверены, они это сделают. Они знают все окольные тропы и дороги. Они все заранее просчитали и подготовили. Это же не Ирак, — с явным сожалением пожал он плечами. — Здесь не похищали иностранцев лет пятнадцать, если не больше. Если не говорить об отдельных случаях политических убийств, Бейрут сравнительно безопасный город, особенно для иностранцев. Вот почему, — добавил он, снова перетасовывая снимки, — я склонен согласиться с детективами, что здесь кроется нечто иное. Ваша мать оказалась замешанной в крайне неприятную историю. — Он вопросительно поднял брови и развел в стороны пухлые руки, как бы приглашая ее просветить их и в чем-то признаться.
Миа недоуменно уставилась на него:
— Что вы хотите сказать?
Он с минуту изучал ее — его циничное поведение начинало раздражать ее, — затем потряс в воздухе пачкой фото. — Мисс Бишоп, у меня в руках снимки украденных вещей.
— Что?!
— Да, да, украденных! — веско повторил Баумхофф. — Из Ирака. Должно быть, вы читали о том, что там идет небольшая война.
— Да, но… — У Миа опять закружилась голова.
— Из иракских музеев похищены тысячи древностей и вывезены в разные страны для продажи коллекционерам, которым совершенно безразлично их происхождение. Эти вещи стоят огромных денег, если их контрабандой вывезти из страны и найти нужного покупателя, — многозначительно подчеркнул он последние слова.
— И вы считаете, моя мать имела к этому какое-то отношение?
— Но ведь их нашли у нее в сумочке, верно?
— Откуда вы знаете, что эти вещи краденые? Может, они оказались у нее законным путем.
Баумхофф покачал головой:
— С самого начала истории с разграблением музеев существует строжайший запрет на вывоз из страны любых месопотамских реликвий. Сейчас я не могу со всем основанием утверждать, что они были похищены, еще не успел проверить… Точно буду все знать завтра, когда свяжусь с нашими сотрудниками в Ираке, но скорее всего они действительно краденые. А это может объяснить произошедшее нынче ночью. С людьми, занимающимися контрабандой, лучше не связываться.
Миа вспомнила свой разговор с Эвелин в «Лонже».
— Минутку! — взволнованно воскликнула она. — Она сказала, что на сегодня у нее назначена встреча! С человеком, работавшим с ней много лет назад. И как раз в Ираке!
Детективы заинтересованно подались вперед и попросили Баумхоффа объяснить, в чем дело. Миа подробно пересказала им разговор с матерью. Они выслушали ее с огромным интересом. Пожав плечами, Баумхофф убрал фотографии в атташе-кейс.
— Что ж, примем ваш рассказ к сведению. Но сейчас уже поздно, и я вам больше не нужен. Им придется задержать вас на ночь, а утром дежурный офицер примет от вас официальное заявление, — небрежно бросил он, с трудом выбираясь из слишком узкого для него кресла.