Убежище
Шрифт:
«Нет никакой разницы, кто ты. Так или иначе, я ждал тебя».
«Ждал меня? Как?»
«Я не привязан ко времени, как смертные. Я живу в равной степени в прошлом, настоящем и будущем. Таким образом, я знаю, что ты ищешь трона своего отца, Сахим-Хана Кхурского».
Шоббат фыркнул. «А какой принц не ищет? Этим и ограничивается твое гадание?»
«Тебе не нужно ничего делать, чтобы достичь своей цели, Принц Кхура. Переживи своего отца, и трон твой».
«Ба! Он собирается жить вечно!» — раздраженное выражение лица Шоббата стало жестче, решительнее, и он добавил, — «Он имеет дело с
Принц снова краем глаза заметил движение. И снова, едва он посмотрел туда, оно исчезло. Он переминался с ноги на ногу, нервно стискивая рукоять кинжала.
«Мой отец дал приют изгнанникам эльфам», — произнес он. — «Он собирается использовать их в качестве пешек, чтобы ограничить влияние рыцарей Нераки. Мне нужно знать — удастся ли ему?»
«Рыцари не будут править в Кхуре».
Шоббат удивленно моргнул. Он ожидал более загадочного ответа, а этот оказался приятно четким.
«А еще твой дом недолго будет править, сын Сахима, если детям Кит-Канана разрешат остаться в Кхуре».
Это тоже было сказано прямо, хотя и не было таким приятным.
Не обращая внимания на реакцию своего слушателя, оракул продолжил: «Старейшая раса может покорить эту землю. Не мечом и огнем, а озеленяя пустыню». Он раскрыл левую руку, показывая на ладони зеленый побег. «Это их особый дар, приносить жизнь в безжизненность».
Темные глаза Шоббата сузились, краска гнева залила его лицо над бородой. «Я не позволю этого! Кхур не принадлежит лэддэд. Трон будет моим!»
«Так и будет, благородный принц. Девять и еще девяносто дней. Столько будет длиться твое правление».
Шоббат начал красться вперед, намереваясь выдавить другую судьбу из костлявого старого прорицателя. Он потянулся к шее оракула, а затем в ужасе застыл. На его глазах шалфейного цвета кожа стала прозрачной. Стали отчетливо видны мышцы, кости и вены. И лицо больше не было человечьим. Нижняя челюсть сузилась, став заостреннее. Щеки впали, глазницы стали выше и изогнутее. Принц отпрянул от жуткого зрелища, его гнев сменился ужасом.
«Что ты такое, старый провидец?» — прошептал он.
Оракул проигнорировал вопрос. Пустые глазницы повернулись, уставившись прямо на принца, и он сказал: «У жизни есть ветви, как у Великого Дерева, и каждый выбор представляет собой развилку. У тебя есть один шанс, Принц Кхура. Жизненно важно, чтобы ты не допустил детей Кит-Канана до Долины Голубых Песков. Если тебе это удастся, их семя засохнет в пустоши».
Шоббат покачал головой, гадая, правильно ли он расслышал. Долина Голубых Песков была всего лишь детской сказкой. Какое отношение этот миф может иметь к лэддэд или к его успешности в роли хана? Жгучая жажда узнать пересилила страх, и он поднял кинжал, требуя пояснений.
«Слово было дано. Я больше ничего не скажу», — ответил ему оракул. — «Ступай».
Последний приказ эхом отразился в пещере, и одновременно мудрец исчез во вспышке белого света. Когда зрение вернулось к приемлемому
Снаружи, сидевший на песке Вапа услышал этот крик. Из одной из черных гранитных башен хлынула туча летучих мышей. Лошади захрапели и забили копытами по земле. Пока летучие мыши пищали над головой, сходясь и уклоняясь, вокруг кочевника сыпался мусор, мягко приземляясь на песок. Вапа подобрал один из кусков.
Это был листок, темный и мягкий. Таких листьев не было ни у одного из деревьев, которые Вапа когда-либо видел растущими в Кхуре, и, тем не менее, песок под летающими мышами был усыпан ими, и все больше их продолжало опускаться зеленым дождем.
Вапа зажал листок в ладони и стал молить Антора Отшельника защитить его от ужасной магии, которая, вне всякого сомнения, наполняла это место. Угрюмое божество одиночка, Антор, тем не менее, благосклонно относился к своим пустынным детям. Они жили на четких границах, где люди и боги глядят глаза в глаза.
Отданный Гилтасом Кериан приказ был предельно прост: нанести визит Са'иде, верховной жрице Храма Элир-Саны в Кхури-Хане. Однако, его настойчивое требование, чтобы она оставила Орлиного Глаза здесь, вызвало новый спор. Он не хотел, чтобы его жена привлекла к себе ненужное внимание, прибыв к дверям храма верхом на королевском сильванестийском грифоне. Со своей стороны, Кериан полагала, что благоговейный страх людей перед Орлиным Глазом предотвратит множество ненужных пререканий со стражей и младшими прислужниками.
Этот спор продолжался до тех пор, пока Гилтас категорично не велел ей седлать коня. В последнее время ему явно часто приходилось делать это — прекращать их разногласия, отдавая безапелляционные королевские приказания. Львица повиновалась, поджав губы.
Единственным сопровождающим она взяла капитана Гитантаса Амброделя. Гилтас увидел в этом еще одно проявление ее упрямства. Конечно, он не ожидал, что она отправится без должного эскорта. Лорд Таранас с остальной армией еще не вернулись в Кхуриност, но можно было подобрать подходящий отряд. Львица отказалась, процитировав собственные слова Гилтаса о том, что не стоит тревожить кхурцев, и он едва ли мог поспорить со своей собственной логикой. Обычно эльфов принимали в Кхури-Хане (как и любого платежеспособного покупателя). Отдельные эльфы иногда ловили сердитые взгляды, особенно за пределами либеральных городских рынков, но этим все и ограничивалось.
У Гилтаса были дела государственной важности, которыми следовало заняться, но он отложил их на время, пока наблюдал за отбытием своей супруги вместе с молодым Амброделем. Облаченная в свежую тунику и брюки, Кериан презирала кхурское одеяние, предпочитая свой собственный охотничий наряд более удобной местной моде. Капитан Амбродель был практичнее. Он носил белый геб поверх желтовато-коричневых квалинестийских брюк, тщательно расправив складки пустынного облачения, чтобы скрыть эфес своего меча.