Убежище
Шрифт:
Проходя мимо покрасневшего Мориллона, Гилтас прошептал: «Мне кажется, он победил».
Кхури ил Нор был все еще в плохой форме, хотя восстановительные работы продолжались днем и ночью. Внутренний двор был расчищен от завалов, но восстановленные фасады Нор-Хана и Ханства (личной резиденции Сахима) по-прежнему имели большие секции неглазурованного кирпича и необработанной древесины. Флаг Кхура с парой стоящих на задних лапах золотых драконов свисал с зубчатой стены Большой Цитадели, медленно колыхаясь в горячем бризе. Он был продырявлен когтями Малис, что придавало ему вид вымпела.
Вытянувшиеся стражники открыли тяжелые
Нор-Хан был лабиринтом широких залов с высокими потолками и длинных невысоких коридоров. Частично это было сделано умышленно, чтобы запутать незваных гостей, но и также служило отражением изменчивой истории Кхура. Ханы при деньгах строили щедро. В отличие от бедных. Результатом явился сумасбродный дворец, успешно передвигаться по которому могли лишь опытные лакеи и придворные вроде Зунды.
Во время их странствия по залам Планчет заметил, что они во второй раз проходят под одной и той же областью осыпавшейся с потолка штукатурки. Он прошептал: «Сир, они водят нас по кругу».
Гилтас улыбнулся. «Сахим-Хану нужно время приготовить приветствие».
Когда Зунда, наконец, привел эльфийскую делегацию в зал приемов, Сахим сидел на Сапфировом Троне, ожидая их. На нем было роскошное платье из темно-синего шелка; по кайме были вышиты красные и золотые драконы. Его голову венчала красная корона Кхура, а его борода была расчесана и уложена в аккуратные завитки. Он широко улыбнулся, когда Зунда объявил Беседующего с Солнцем и Звездами.
«Брат мой!» — воскликнул он, вставая. — «Чем я обязан такой неоценимой чести?»
Гилтас остановился у подножья тронного возвышения. Он не поклонился. Как наследник двух старейших монархий в известном мире, он имел старшинство перед выскочками вроде Сахима. Однако протокол был не важнее дипломатии, поэтому он нашел способ воздать должное хозяину. Широким махом рук, Гилтас ухитрился выразить дух поклона, не выполняя его.
«Великий Хан, я пришел обсудить с вами нарастающее в вашем городе беспокойство», — произнес он. — «Как вам известно, моя супруга, леди Кериансерай, подверглась нападению на Храмовом Пути. Двумя днями позже, толпа кхурцев взбунтовалась на рынках, ища эльфов, чтобы избить и убить».
«Ах, да», — Сахим сел обратно. — «Мне известны эти злоумышленники, и их ищут, чтобы покарать, даже сейчас».
Большинство в эльфийской делегации молча кипели от злости, видя, что их Беседующий вынужден стоять перед Ханом, словно обычный проситель. Со своей стороны, Гилтас надел безликую маску, которую он так долго носил во время оккупации Квалиноста Маршалом Меданом.
«Кто эти люди? Преступники?»
«Теперь да!» — сказал Сахим и неприятно рассмеялся. — «Они фанатики, религиозные фанатики».
«Как мой народ задел их?»
«Всего лишь своим существованием, Великий Беседующий. Поклоняющиеся Торгану любят свою страну, но присутствие», — он едва не сказал лэддэд, — «эльфов в Кхуре кажется им оскорблением нации и их бога».
Этот обмен репликами между правителями, вежливый на поверхности, продолжался какое-то время. Беседующий пытался получить гарантии, что на его подданных больше не будут нападать, в то время как Сахим
«Некоторые из злодеев фактически уже признались», — произнес Хан, и внимание Планчета переключилось обратно на него. Учитывая используемые в подземельях Хана методы убеждения, его заключенные признаются в чем угодно.
«Они все до единого утверждают, что неприятности начались, когда эльфы заплатили за товары испорченными монетами».
Негромкий разговорный фон в зале стих. Сахим только что обвинил эльфов в распространении монет, изготовленных из менее качественных сплавов, а не из чистой стали, золота, серебра или меди. Тонкие брови Беседующего сдвинулись. Близко знакомые с ним распознали признаки нарастающего гнева.
«Я ничего не знаю об этом», — коротко сказал он.
Сахим наклонился вперед, его лицо выражало озабоченность. «Торговцы в Сууке рассудительны, но многие живут на грани разорения. Потерянный из-за плохих монет дневной заработок может означать голод для их семей. Мне сообщили, что весть о фальшивых монетах достигла сыновей Кровавого Стервятника, и они собрались заставить эльфов-злоумышленников расплатиться настоящим металлом». Он снова откинулся назад, широко разведя руки. «Увы! Они не могли отличить виновных от невиновных, и нападали на всех эльфов, которых нашли. Но будьте уверены, Великий Беседующий, проблема решена. Преступники заплатят своими головами».
Он объявил об этом с тем же непринужденным видом, с каким другой человек пообещал бы оказать небольшую услугу. Свита Беседующего стояла с мрачными выражениями лиц. Сахим, поклявшись наказать бунтовщиков, откровенно возложил ответственность за беспорядки на эльфов, и вызывал Беседующего возразить ему.
Губы Гилтаса тронула слабая улыбка. «Да свершится правосудие Могущественного Хана», — произнес он, слегка наклоняя голову. — «Могу я сделать предложение во имя добрых отношений между нашими народами?» Хан величественно махнул ему продолжать. «Позвольте мне возместить ущерб потерявшим деньги торговцам и семьям людей, которые предстанут пред вашим судом. Я сделаю это из своей собственной сокровищницы».
Заполнявшие пространство вдоль стен люди зашевелились и зашептались. Они не ожидали подобного.
Сахим-Хан, с другой стороны, не мог сдержать исказившую его лицо ухмылку. Он сиял, когда говорил, что великодушие Беседующего не будет напрасным.
«Вежливый грабеж!» — думал Гитантас. Стоя на своем месте в рядах почетной стражи, он кипел от несправедливости того, что Беседующий должен платить за бунт, устроенный не эльфами. Сахим был грабителем в той же мере, как если бы держал острие ножа у горла Беседующего и требовал у того кошелек! И Гитантас не сомневался, что каждый кусок стали из так называемой компенсации осядет в карманах Хана.