Убить, чтобы воскреснуть
Шрифт:
Альбина прижалась лбом к косяку, и ее вдруг затрясло в рыданиях. Голос Всеволода Васильевича воскресил в памяти одну из прекраснейших картин, какую ей только доводилось видеть в жизни: картину любви и взаимного желания. Альбине же, видно, остаются только руки насильников, для которых она — всего лишь плоть, безликое женское тело. Те в машине… Наиль…
И внезапно до нее дошло, чьи данные она только что записывала под диктовку Всеволода Васильевича!
Схватив со стола какой-то блокнот и ручку, отшвырнув непослушные тапки, снова ворвалась в ванную:
— Валерия! Ты понимаешь! Акулов — это Наиль! То есть никакой он не Наиль, а Денис Данилович!
— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно кивнула та. — Родом из Казани! Видимо, в память об этом и называл себя татарским именем. Хотя по ФИО о его происхождении и не скажешь. Ишь ты — Акулов! Судя по повадкам, акула натуральная.
— Кстати, акула, в смысле рыба, тут совершенно ни при чем, — пробормотала Альбина, устраиваясь на табуреточке и коряво переписывая с доски в блокнот. — Акула — это искаженное «аквила», по-латыни «орел». То есть женщину по имени Акулина зовут, строго говоря, Орлица, ну а Акулов — это Орлов.
— Ни фига себе Орлов! — взвизгнула Валерия. — Скорее уж Стервятников. А откуда такая эрудиция?
Альбина чуть надулась. «По-вашему, я вообще ничего не должна знать?!»
— Кстати, от Катюшки. Пока мы с ней в витрине сидели, я уйму всякой всячины под ее диктовку печатала. Помнится, кто-то ей дал «Словарь фамилий» на один день почитать, так она оттуда делала выборки про всех своих знакомых. Там объясняются десять тысяч фамилий, ты представляешь? Ну и в том числе моя. Оказывается, Богуславская — церковная фамилия. В смысле, кто-то из предков был священником или хотя бы учился в духовной семинарии. Так появились, например, Знаменский, Троицкий, Рождественский, Вознесенский…
— Надеюсь, Евтушенко — не из священников? — с брезгливой гримасой уточнила Валерия и вдруг замерла, уставившись на Альбину, причем ее огромные глаза стали еще больше.
— Делала выборки для знакомых, говоришь? Не просто так, а для знакомых? Получается, этот Акулов — знакомый Катюшки?
— Получается, — медленно кивнула Альбина.
— Вот так номер!
Валерия вскочила в ванне, направила на свое худощавое веснушчатое тело струю душа, а потом сразу завернулась в халат, забыв о полотенце.
— А Катюшка-то, оказывается, не просто случайная пособница, но в деле по самые уши! Акулов… Ах, чтоб тебя!
И она полетела в комнату.
— Погоди, — пыталась урезонить ее Альбина, плетясь следом. — Это, может, еще ничего и не значит. Совпадение, к примеру. Мало ли у нее знакомых.
— С такой фамилией? — уничтожающе глянула Валерия. — У тебя есть хоть один знакомый Акулов? У меня лично — нет!
— А у меня есть, — упрямо мотнула головой Альбина.
— Этот самый Наиль, да? — хохотнула Валерия, с неимоверной быстротой заплетая в косу свои буйные кудри и аж приплясывая от возбуждения.
— Нет. Девушка знакомая есть, ну, была. Мы с ней вместе учились на филфаке. Тамара Акулова ее зовут. Теперь живет в Мурманске, замуж за подводника вышла.
— В Мурмaнске — надо говорить. Не в Мyрманске, а в Мурмaнске!
Валерия пронеслась по комнате и рванула дверцы гардероба:
— Давай, одевайся скорее.
— Ты куда это собралась? — озадачилась Альбина. Она и так находилась сегодня до одури. Совершенно не улыбалось опять одеваться, тащиться невесть куда по ноголомной скользоте, воцарившейся на улицах.
— Не переживай, не в Мурмaнск, — блеснула Валерия через плечо огненным взглядом. — Поближе. На Кутузовский поедем! Сейчас сколько? Седьмой час? Ну и отлично. Твоя Катюшка наверняка в витрине торчит и еще час будет торчать. Возьмем ее тепленькой!
Альбина хлопнула глазами. Интересно, когда Валерия успела одеться и даже обуться, в то время как она стоит, в чем была?
Пока она удивлялась, Валерия успела вскочить в дубленку и теперь открывала уже запертую на ночь дверь, бормоча:
— Кажется, кому-то понравилось бегать по снегу в одних носках? Конечно, дело вкуса, но по-моему — мазохизм!
— Ты… ты электровеник! — обреченно вздохнула Альбина и начала надевать сапоги.
Ей удалось не очень разозлить Валерию своими темпами, а вернее, отсутствием таковых, и в Кутузовском универмаге они оказались с помощью удачно подвернувшегося такси не более чем через час. Однако взять Катюшку тепленькой все-таки не удалось: в витрине ее просто не было. Еще издали Альбина разглядела дородную фигуру Бузмакина, который демонстрировал немногочисленным зевакам очередной итальянский шик-модерн от кутюр и одновременно выключал компьютеры и прочую офисно-бытовую технику, рассованную по витрине тут и там. — Ч-черт! Опоздали! — выдохнула Валерия, бросая такой взгляд на ноги Альбины, что той захотелось немедленно остаться босиком — даже без носков и колготок, только бы Валерия не прожгла лютым взором ее единственные сапоги.
— Подожди переживать, — пробормотала робко. — Может, она еще не ушла?
Наперегонки, огибая угол приземистого здания, побежали к служебному входу — как раз вовремя, чтобы нос к носу столкнуться с Бузмакиным, который неторопливо покидал здание, шушукаясь о чем-то с субтильным блондинчиком, интимно висевшим у него на руке.
Голубки испуганно отпрянули — слишком уж напористо налетели на них существа ужасного, чуждого, безусловно, лишнего на этой планете пола.
— Госпожа Богуславская? — недоверчиво воскликнул Бузмакин. — Это вы?
Альбина до того удивилась, что ее узнали, что даже забыла кивнуть.
— По-моему, я не раз предупреждал, — высоким голосом провозгласил Бузмакин, — что даже единственный прогул означает автоматическое увольнение без всякого расчета. И как только у вас хватило наглости…
— Заткнись, задница! — послышался рядом хрипловатый голосок, и Валерия шагнула вперед, заслоняя собой Альбину. — Чего разбухтелся? Лучше бы спросил, в чем дело. У нее бандиты тетку убили, сама еле живая осталась!