Убить генерала
Шрифт:
Огневая позиция. В самый последний момент Близнец попросил место с левой стороны рубежа, хотя в тире он занимал позицию справа.
— Мне так удобней, Андрей. — И едва не ответил резко, видя недовольство товарища: «Полковник Хворостенко изменил решение, а мне что, нельзя?» Это не было прихотью. На позиции второй снайпер все время находился один, в то время как Андрей к рубежу не подходил. Но когда он занял место рядом, то Виктор сразу почувствовал, что ему что-то мешает. Ощутил дискомфорт, тяжесть в локте и вот-вот ожидал удара. Эмоционально же почувствовал неприязнь к Проскурину — не как к напарнику, а как к соседу, который неожиданно приперся в гости, сел за стол и поставил на него локти. Странное ощущение, подсознательное.
Капитан уступил свое место. Вставая, он взглянул в окно.
Черный «Мерседес» стоял в пяти метрах от подъезда. На нем был номер с российским триколором, принадлежащий к серии «ФЛ»: «А730АМ». Буквально две минуты назад из лимузина вышел Дронов. Как всегда, его опекали два телохранителя. Один развернул бронещит, прикрывая генерала, а другой, шагнувший к подъезду первым, не выпускал рукоятки автомата, скрывавшегося в «дипломате». Прошли даже не секунды, а мгновения, и площадка перед парадным опустела. Быстро, профессионально работают телохранители, в очередной раз отметил капитан Проскурин.
Охранники вышли из подъезда и направились к машине, попутно шаря глазами по окнам дома. Даже показалось, что зацепились взглядом за окно, расположенное в сотне метров от них. Может, и отметили, что оно, открытое, представляет неплохую снайперскую позицию. У каждого своя работа, они с полвзгляда должны отмечать такие нюансы. Однако открытых окон хватало, равно как распахнутых настежь балконов.
— Так удобно?
— Да, — спокойно ответил Близнец, не обращая внимания на все еще недовольный тон напарника, занявшего его место. — Так гораздо лучше.
Крапивин не пропустил момент, когда генерал появился в прихожей. Кремлевский чиновник был в военной форме, фуражку снял, видимо, еще в подъезде. Крапивин чуть повел стволом, провожая Дронова, шагнувшего из прихожки в комнату.
Вот уже во второй раз Близнец видел генерала в оптику. Сесть бы в машину времени, перенестись на полтора года назад и преподнести подарок всем: министру обороны, прилетевшему в Моздок, себе, Проскурину, Хворостенко и еще многим людям, за которых было обидно. Или перенестись хотя бы на год, услышать недовольный голос: «Ну где этот снайпер?!» и ответить: «Он здесь!» Выхватить автоматический «стечкин» и разрядить всю обойму.
Сейчас же приходилось слушать капитана-инструктора.
— Внимание! Все внимание на зеркало! — Проскурин нервничал и не скрывал своего состояния. Он с каждой минутой продолжал доказывать, что как снайпер изжил себя.
— Спокойно, не психуй! — Это уже Виктор Крапивин слегка прикрикнул на товарища. Пришла пора взять инициативу на себя. — Не можешь срать, не мучай жопу. Лучше вообще не стреляй. Я один.
— Нет, нет! Я справлюсь...
«Это работа ученика. Пока еще ученика. Он справится с ней. Но с ним придется много работать».
Андрей понимал, как ему будет тяжело на позиции, но не представлял, до какой степени. Он словно впервые взял в руки винтовку и впервые собирался нажать на спусковой крючок, впервые лишить жизни человека. Слышал собственный голос: «Как только твой первый выстрел лишит жизни человека, вернуться с этого пути уже нельзя...» И соглашался: уже нельзя.
Ему стало страшно, когда он вдруг представил себя одного на огневой позиции. Одного. И был готов снова поменяться с Виктором местами, спросить, удобно ли ему. Готов был вспомнить клятву, которую мысленно давал второму снайперу:
Я обязуюсь переносить и готовить к работе специальное оборудование; определять маршрут и темп движения, передвигаться по ТВОИМ следам; помогать в подготовке укрытия и огневой позиции; выявлять и указывать цели; оценивать точность ТВОЕГО выстрела...
Именно его, а не своего выстрела.
Он буквально сварился при виде генерала, кипел, то краснея, то бледнея. Последние минуты, секунды и мгновения вытворяли с ним что-то невообразимое. Его колотило, и он не мог унять этой дикой тряски.
Один. Противоречие. Он был спокоен, когда в одиночестве наблюдал за генералом два, пять, десять дней назад. Тогда его не косила, как сейчас, ненависть к предателю.
— Андрей, я буду отдавать команду.
— Что? — инструктор не верил своим ушам. Ученик будет отдавать команду?!
— Я буду отдавать команду! Как только я скажу «есть!», ты стреляешь. Я увижу. Андрей, посмотри на меня. — Когда Проскурин оторвался от оптики, Близнец влепил ему хлесткую пощечину. — Еще раз смотри на меня! — Вторая щека капитана тоже загорелась огнем. — Еще?
— Нет, все нормально.
— Точно?
— Да, да... — Проскурин несколько раз тряхнул головой.
— Давай приходи в себя, время еще есть.
Только сейчас Близнец понял, что дело вовсе не в двойном выстреле, не в проводке пули «вдогонку». И даже не в одинарном выстреле. Фактически Андрей не мог сделать самостоятельный выстрел. По мишеням еще мог, а в живую цель — нет. Был уверен, что нет. Предчувствовал свое состояние, близкое к эпилептическому припадку.
И когда все это выперло из капитана, Близнец понял, что он ему — не помощник, он в одиночку сможет сделать точный выстрел, и ему не нужно «окна» для своей пули. Она прошибет двойное стекло и разобьет генеральскую голову.
Только сейчас все сомнения относительно приема «вдогонку» рассеялись. Второй снайпер догадался, почему Андрей так неоправданно усложнял выстрел и как бы ставил под сомнение мощность и надежность финской снайперской винтовки.
Теперь, когда до выстрела оставались считаные минуты, все встало на свои места. Если капитан и был нужен... то для контроля. А в остальном... он даже не мог оказать моральной поддержки, мешал бы, стоя за спиной.
И все же Близнец отдал должное инструктору. Вернее, он сам стал учителем, реально попробовал себя в роли психолога, чувствуя себя не в городской квартире, оборудованной для снайперской позиции, а на передовой, где от этих двух выстрелов зависело что-то очень важное. Он легко представил, как куда-то отступили стены, а на их место вставали деревья, выплетались кусты, стремительно тянулась вверх дикая поросль травы; из окна потянуло болотным духом, а в руках не финская винтовка, а российский крупнокалиберный «взломщик В-94», который пялился массивным дульным тормозом-набалдашником на ползущий навстречу танк.