Убить генерала
Шрифт:
— Пистолетами и стандартными автоматами в кейсе — «скрипками», на языке охранников. Фактически они держат оружие в руках и в любой момент готовы открыть огонь. Один из телохранителей всегда прикрывает патрона бронещитом, который также раскладывается из кейса. Он закрывает его как раз со стороны нашей огневой позиции.
— Ясно, — сказал Близнец.
Затронув тему защищенности, он автоматически переключился на другую: возможность отхода. Снайпер — не самоубийца. После выполнения задания либо в случае обнаружения (или возникновения угрозы обнаружения) он должен иметь возможность быстро и незаметно покинуть свою огневую
Это слабые стороны. Сильных ровно столько же. Удобство наблюдения. Огневая позиция в доме напротив соответствовала этому требованию. Фактически не было «мертвых зон» между снайпером и целью. Был просто коридор, в который и должны влететь две пули.
Прикрытие. По большому счету, это работа на месте, на позиции. Если снайпер находится внутри помещения и стреляет через окно, то затемняет стену позади себя.
Близость к цели. Считай, обеспечено поражение одним выстрелом. За то говорило много факторов, включая квалификацию обоих стрелков и тактико-технические возможности оружия.
Проскурин проделал значительную часть работы, пусть и не все, но половина удовлетворяла перечисленным выше требованиям. Они воедино сплетались в следующий вопрос: в чем уязвимость снайпера?
Во-первых, в том, что нелегко найти место для огневой позиции, поскольку такие места можно относительно легко определить путем наблюдения и логического размышления. Снайпер должен выбирать огневую позицию заранее, чтобы наметить ориентиры, просчитать расстояния, углы места цели, «мертвые зоны»... Он должен лично произвести разведку местности. И эту часть работы взял на себя Андрей Проскурин, а его напарник довольствовался лишь планами и схемами. Вот и еще один минус. А если бы осуществлялись мероприятия по обнаружению либо самого снайпера, либо его наблюдателя, либо снайперских огневых позиций? Вопрос.
Что еще взвалил на себя капитан, вместе со своим напарником шагнувший в ранг снайперов-террористов и не имея ни малейшего прикрытия? Тщательно изучил информацию о постоянных маршрутах объекта ликвидации. Однако опроверг истину, что удобные места для снайперских засад такие, где объект выходит из здания либо из транспортного средства.
— Мы еще не раз вернемся к планам и картам, — пообещал инструктор. — Пора переходить к практике. Поедем в школу, постреляем.
Близнец согласно кивнул. Из его головы выветрились лишь те мысли, которые мешали «обзору», но остались другие, те, что неотступно следовали по пятам: подоплека этого дела. Им двигали три составляющие — месть, идеология и помощь. Но убеждение, или скорее миропонимание, что в общем-то не одно и то же, больше подхлестывали, подсвечивали в спину идущему позади Близнеца инструктору. Номеру второму по раскладу. Номер первый — это он, Близнец. Витька-дембель.
Губы снайпера расплылись в улыбке, когда он вспомнил Машу...
Он не мог отделаться от противоречивых чувств. Ему страшно хотелось позвонить ей, но он не знал, о чем говорить. Представил, как будет
Виктор встал вслед за инструктором и рассовал по карманам Машиного подарка сигареты и зажигалку. Проходя мимо торшера, вдруг включил его, дернув за шнурок. И выключил — потянув плавно. Как спусковой крючок.
В тире шла не простая пристрелка, а генеральная репетиция. Уже после первых пяти пристрелочных выстрелов Виктора, которые не могли не порадовать инструктора (в центре черной пристрелочной мишени виднелось отверстие не больше двух сантиметров в диаметре, куда Близнец уложил все пять пуль), оба снайпера перешли к отработке сложного приема стрельбы вдогонку.
Тир был длинным и широким. Он разделялся на сектора, отгороженные друг от друга деревянными щитами. Огневой рубеж — обычный барьер с широкой полкой, на нем лежали эластичные подушки для упора, коробки с патронами, средства наблюдения. Небольшой подъем у самых мишеней. Однажды Виктор дал этой обстановке, где пахло порохом, оружейным маслом, где пол покрывал толстый слой опилок, определение манежа. Его не покидало ощущение, что он находится в цирке: тот же барьер, опилки, схожие и в то же время разнящиеся запахи.
— Шик! — Близнец недоверчиво качал головой, боясь выпустить из рук винтовку. Для него она была произведением Амати в руках скрипача-лауреата. — Жалко использовать ее на такой короткой дистанции. Мы бросим ее? — спросил он про свою винтовку и нисколько не думая о ее копии в руках Проскурина.
— Да, бросим, — ответил капитан. Он передернул затвор своего «марка», загнав патрон в ствол. — С одной стороны, выстрел несложный, с другой — мы будем работать в городских условиях. На улицах порывы ветра всегда неожиданны, как сквозняки. Ветер может быть попутным, встречным, косым в четырех направлениях. Если ветер будет постоянным к моменту выстрела — сделаем поправки.
Проскурин долго не отрывал глаз от молодого напарника, пожалевшего о короткой дистанции.
— "СВД", дистанция шестьсот метров, ветер боковой умеренный справа, атмосферное давление — норма, температура плюс пятнадцать.
Близнец ответил не задумываясь, механически, даже не глядя на инструктора.
— Поправка на ветер — плюс шесть и четыре, поправка на деривацию — один и четыре, общая поправка плюс пять и четыре. Это один с четвертью деления бокового барабанчика. Я таблицу умножения хуже знаю, товарищ капитан.
Товарищ капитан...
Он в тире, ему задают простейшую задачу, которая решается в доли секунды (ветер справа — поправку на деривацию отнимают от поправки на ветер, если ветер слева — обе поправки складывают), оттого снова почувствовал себя курсантом. Однако сейчас мог ответить так, как не посмел бы ровно два года назад: «Я могу и без введения поправок целиться — „посажу“ цель на риску вправо или влево, и готово!» Он не только мог, но и делал это, «сажая» чеченских боевиков на риски.
— К делу, — поторопил товарища Проскурин.