Убить Генри Киссинджера!
Шрифт:
Шейх долго думал, потом с сомнением покачал головой:
– Эту проблему я обязательно должен обсудить с моим дядей эмиром. Взять на себя подобную ответственность я не могу при всем желании. Но я вам обещаю, что доложу эмиру суть дела во всех подробностях и буду за вас хлопотать перед его величеством. Надеюсь, что эмир со мной согласится. Приходите завтра ко мне на службу, я вам все расскажу.
Малко захотелось расцеловать шейха в круглые щеки, он крепко пожал ему руку, проводил до машины, потом позвонил Элеоноре, чтобы узнать, как она себя чувствует,
Глава 13
У Грина что-то случилось с позвоночником – во всяком случае, он не мог подниматься. Бедная Элеонора никак не могла доказать любовнику, что бесчисленные синяки на ее теле – вовсе не следы ударов ревнивого соперника. И все эти мучения испытывать ради того, чтобы вымолить у эмира разрешение арестовать негодяев! Да еще неизвестно, вымолишь ли?..
Малко подымался в узком лифте Министерства внутренних дел Кувейта на шестой этаж к начальнику секретной полиции. Он постучался в довольно грязную дверь и вошел. Неизменные йеменцы, босиком, в шароварах и с золочеными автоматами на коленях, сидели на полу по обе стороны стола, за которым Абу Чаржах рассматривал досье и курил одну за другой сигареты. Без передышки звонили три телефона, шейх, не обращая на них внимания, поднялся навстречу Малко и попросил его сесть.
Подскочил полицейский, таща на подносе чай и кофе.
Князь, сгорая от нетерпения, тем не менее спокойно принялся отхлебывать чай. Шейх снял трубку, и круглое лицо его омрачилось. Малко понял, что если его и ожидает сюрприз, то малоприятный.
– Какие новости, ваше превосходительство?
Шейх прикрыл набрякшими веками глаза:
– Плохие. Люди, о которых вы мне говорили, исчезли.
– Исчезли?! Но...
– Исчезли! – твердо повторил шейх. – Когда на заре мои подчиненные окружили «ферму» Аль-Вафра, она была пуста.
Князь отставил чашечку с чаем:
– Но зачем же было дожидаться утра?
– Я сумел получить аудиенцию у дяди лишь вчера поздно вечером. И задача оказалась настолько серьезной, что пришлось обдумывать ее до восхода солнца.
Шейх казался искренне расстроенным. Малко пытался прочесть правду в его глазах, однако они были непроницаемы. Либо палестинцы действительно скрылись, либо шейх валяет дурака. Малко внезапно охватила ярость: ради чего все – кровь, смерть, пережитая опасность, если это спокойно выбрасывается в помойку? Киссинджер приезжает, а его убийцы спокойно разгуливают на свободе!
Йеменцы восседали неподвижно и строго, как изваяния. Малко постарался сдержаться. Как-никак, Абу Чаржах тоже сделал немало.
Князь опустил глаза:
– Что вы теперь намереваетесь делать?
Шейх потер дряблую щеку:
– К прибытию Киссинджера аэропорт будет обеспечен строжайшей охраной. Приказано открывать стрельбу по всякому, кто без разрешения появится на его территории. К тому же самолет приземлится совсем не в том месте, где его ожидают. Государственный секретарь в сопровождении пятисот полицейских немедленно отправится во Дворец мира, который будет сторожить целая
Неожиданно Малко перебил его:
– А вы помните адмирала Карреро Бланко в Мадриде, который тоже ехал в «линкольне» и тем не менее подорвался на мине?
Шейх нервно заерзал на стуле.
– Я прикажу проверить и обезвредить каждый метр дороги...
Малко тяжело вздохнул:
– Ваше превосходительство, если вы даже прикажете везти Киссинджера в танке, его безопасность все равно не будет обеспечена. У палестинцев есть ракеты, и вы это отлично знаете. Единственная возможность избежать покушения – это арестовать исполнителей. Шейх замахал короткими ручками:
– Но я вас уверяю, что они скрылись, исчезли! Теперь они не осмелятся высунуть носа...
Князь пристально глядел на Абу Чаржаха потемневшими золотистыми глазами:
– Ваше превосходительство, вы можете вашей собственной жизнью поручиться за жизнь государственного секретаря?
Шейх шумно вздохнул и откинулся назад.
– Вы знаете, что это невозможно – сыграет роль любая случайность, любая оплошность.
Стараясь скрыть мучительную боль во всем теле, Малко поднялся. Надо было все начинать с нуля, а оставалось всего лишь пять дней.
– Ваше превосходительство, – наконец произнес он, – я обещаю вам больше не докучать никакими просьбами, ибо немедленно обращусь в высшие инстанции с настоянием отменить визит Киссинджера.
Шейх молчал, но Малко знал, что, может быть, только что подброшенная им новость какими-то путями дойдет до палестинцев и расстроит их планы...
Знал он и то, что, конечно же, ничто не в силах помешать государственному секретарю прибыть в Кувейт.
С перевязанной шеей и вздутым от ожогов лицом, начальник Кувейтского отделения ЦРУ казался удивительно постаревшим.
– Но ведь это катастрофа! – простонал он. – Мы же опозоримся, если теперь затеем процедуру отмены визита Киссинджера в Кувейт!
Малко, обессиленный, свалился на диван.
– Хорошо, тогда посылайте в главное управление телекс, чтобы немедленно снабдили Киссинджера кольчугой или панцирем!
Последовало тяжелое, напряженное молчание. В глубине души Малко было жаль Грина и вовсе не хотелось шутить. Конечно, самое лучшее – вообще на время приезда очистить Кувейт от жителей и населить его агентами секретной полиции.
Обхватив руками голову, Ричард отсутствующим взглядом глядел на американского орла, который висел на стене его кабинета. Малко встал:
– Хорошо. Попытаюсь что-то предпринять. Есть один малюсенький шанс... Но кто знает, вдруг дело выгорит!
– Я сейчас очень занята. У нас каждый день приемы.
Голос у Винни Заки светский, холодный, искусственный, без малейшей нотки живого интереса. Малко почувствовал, что она вот-вот бросит трубку. Может, рядом муж... Но выхода нет.