Убить Хранителя
Шрифт:
— Тогда нам надо вдвойне поторапливаться. — Он встал и потащил меня за руку, как маленького ребенка. — Когда в небе прибавится зелени, нам уже нужно будет быть там.
— Где? — спросил я, едва поспевая за Мэлдафом, несущимся по мостовой из цветных булыжников.
— Сотри с тебя краски! Да на вечеринке у Рианесс! Сегодня ей исполняется двадцать. По-моему, она к тебе не совсем равнодушна. — Хихикнув, он толкнул меня локтем в бок. — Ты только вспомни ее взгляд! Как она на тебя томно смотрит! А-а-а, — вдруг протянул он, — да ну тебя! Ты же ничего не помнишь. Тьфу!
— Хорошо, учту эту информацию
— К тебе! Надо же тебя переодеть и хоть как-то подготовить. А то словно новорожденный: кто, что да зачем.
Мы свернули в переулок, уводивший вправо от широкой цветной улицы, и очень быстро достигли раскрашенного в разные цвета трехэтажного здания. С ярко размалеванных парадных дверей лукавым взглядом на нас взирал шут с козлиными ногами. Он играл на свирели и приплясывал.
— Вот твой дом. Но через главный вход не пойдем. Давай-ка, дружочек мой безмозглый, проникнем, через заднюю дверь. Лишняя осторожность точно не помешает.
— Ничего себе пенаты, — пробормотал я, задрав голову и рассматривая причудливое здание, которое с одной стороны как-то скособочилось, а с другой выгнулось, будто его проектировал в стельку пьяный архитектор.
8
МЫ ВОШЛИ через черный ход и поднялись по светлой каменной лестнице с коваными балясинами в виде причудливых животных.
На втором этаже прошли по коридору, устланному разноцветной ковровой дорожкой и освещенному настенными жирандолями, только не со свечами, а узкими высокими колбами, внутри которых метались желтые точки неясного для меня происхождения. Был это особый вид светлячков или результат каких-то химических опытов, я не знал.
Мы остановились у раскрашенной деревянной двери, к которой была приколочена табличка с надписью: «Ральф».
Моя комната, стало быть. А все это здание — постоялый двор? Или дом большой семьи? Для чего табличка с именем? Наверное, чтобы не перепутать после затянувшейся вечеринки. Интересно, что представляют собой апартаменты этого шутовского дома?
Дверь открылась, и мы вошли.
Удивиться было чему — комната оказалась вполне обычной. Как же так? В таком ярком мире и в таком необычном доме располагалась простая комната. Никаких тебе размалеванных стен и потолка, искривленных полок, кровати в виде полумесяца, стола в форме четырехлистного клевера. Ничего подобного! Выделялось только окно в виде витража с цветным рисунком.
— Ты переодевайся, а я начну объяснять, кто ты, как ты, что ты, где ты… ну, и так далее, — Мэлдаф уселся в глубокое мягкое кресло, взял со столика бокал, налил из графина что-то похожее на манговый сок и начал смаковать.
Я же подошел к шкафу, открыл дверцу. Она тихо скрипнула, и я охнул. На внутренней стороне висело зеркало, а в нем отражался…
— Какого хрена?! — вырвалось у меня.
Из зазеркального мира с ужасом смотрело незнакомое молодое лицо — юноша с темно-русыми волосами и карими глазами на гордом профиле. Я коснулся пальцами щек, носа, подбородка, скорчил рожицу, высунул язык. Отражение все в точности повторило.
— Что с тобой? — удивленно спросил Мэлдаф.
Я мысленно обругал себя за несдержанность. Но как могло случиться, что я принял облик незнакомого человека? Вообще-то, во сне все может произойти, поспешил успокоить себя. Однако возникло чувство какой-то умеренной действительности происходящего, такой странной, спокойной реальности, какой может быть только сама реальность.
Сильно ущипнул себя за руку, ощутил боль, но не проснулся. Неужели это и сесть то самое переселение, которое подготовили для меня сотрудники центра «Рассвет»? Но что с окружающим пространством? В какой стране, в какой части Земли может находиться такой карнавальный город? На ум пришла только праздничная Бразилия. Но, конечно, нет. Таких цветных улиц и городов не существует даже в Японии, хотя в Токио (а я там был) и любят все необычное. Это не Земля. Точно не Земля. Куда меня запихнули? Я начал испытывать панику и сделал глубокий вдох.
Тихо, тихо. Успокойся. Здесь тоже люди живут. Никого не съели. Разберемся по ходу пьесы. Вон, твой остроухий товарищ уже прищурился и отставил стакан. Успокой Мэлдафа, он ведь задал тебе вопрос.
— Какой бледный, — фальшиво протянул я, щупая лицо. Актер из меня такой, что погнали бы собаками из любого захолустного балагана сразу после первого акта. А может, даже до акта.
— Вот-вот, — сказал Мэлдаф и усмехнулся. — Это все из-за потери памяти. Будешь часто ее терять — вовсе получишь несварение желудка. Ты пока одевайся и старайся не пропускать слова дядюшки Мэлдафа мимо ушей. Давай, дружочек, запоминай. Ты — Ральф, сын Дофины и Одовика, барона Дома Благородного Неба…
Начал снимать футболку и увидел грязь. Но не просто грязь, а следы собачьих лап! Господи, их же оставила та самая псина! С ночной улицы, по которой бродил пьяница. Неужели все происходит на самом деле? Я что, нахожусь в параллельной реальности? Но разве это возможно? Не может быть! Нет, нет! Не может этого быть!
— Твои цвета: черный, красный и желтый, — продолжал Мэлдаф. — Сейчас 3755-е преображение неба, шестое смешание и сорок четвертое осветление. Ты родился в пятидесятом осветлении семнадцатого смешания 3729-го преображения. Запомнил?
— А?
Вопрос Мэлдафа выдернул меня из раздумий. Я пропустил слова мимо ушей и не понял смысла.
— Вот дурак дураком! — рассмеялся мой новый друг. — Да ты не память потерял, кажется, а мозги!
Когда стянул футболку, зеркало показало, что на груди имелись два легких синяка. Как раз в тех местах, куда уперлась своими тяжеленными лапами уличная псина со зловонной пастью.
Странно, почему раньше эти синяки я не заметил?
Следующим на пол полетело трико. С ног сбросил кеды. Вот их было жалко. Очень удобные, легкие. Будут ли такими удобными местные сапоги или что тут носят?
Снял с вешалки в шкафу красно-черно-желтый костюм и начал одеваться.
— Мэлдаф, когда я родился и какой год сейчас? Повтори, пожалуйста, — вежливо попросил я.
— Чего ты сказал? Год? Какой год? Может, гад? С гадами у нас разговор короткий!
— Ну, в смысле, какое сейчас время?
— 3755-е преображение неба, шестое смешание и сорок четвертое осветление. Запомнил?
Я кивнул, хотя и при повторении ничего не разобрал, но не стал расстраивать Мэлдафа невежеством, ведь он так старался достучаться до моей памяти.