Шрифт:
Автор неизвестный
Убить и умереть
Глава первая
Ивана разбудили крики, доносящиеся из работающего телевизора. Он неделю не выходил из этой квартиры, лежал перед выключенным телевизором и тупо смотрел на темный экран, стараясь ни о чем не думать. Как только его начинали одолевать воспоминания, он хватал пульт и включал чертов ящик на полную громкость. Звуки и картинки назойливо лезли в сознание, заставляя обороняться от них и волей-неволей приковывали к себе его внимание.
Он заснул пару часов назад под какой-то занудный старый советский фильм,
Иван усмехнулся, когда ему на ум пришла мысль сосчитать – сколько же людей он убил за годы, которые занимается этим ремеслом – смертью? Сосчитать не было никакой возможности. Люди, которых он убивал, настолько мало вызывали его интерес, что Иван забывал о них спустя пару часов. С этой ухмылкой на губах он и заснул.
– Власть в стране захватили евреи! – орал телевизор резким, привыкшим к повиновению голосом. – Они хотят разграбить Россию, уничтожить ее народ и создать на ее месте свое сионистское государство! Мы не должны этого допустить! Мы и так слишком долго молчали и терпели из издевательства над всем русским. Но больше молчать нельзя! Если мы их не уничтожим, то они уничтожат нас!.
Иван открыл глаза и посмотрел на экран. Пожилой пухлый человек в сером облезлом костюме кричал и брызгал слюной с парламентской трибуны. Такие же самодовольные мужики слушали его с серьезными лицами и озабоченно хмурились.
– Я военный человек и не умею юлить и прятаться за чужие спины! – продолжал разоряться за трибуной размахивающий руками крикун. – Я говорю прямо! Настанет день, когда я с автоматом в руках первым пойду по тому списку адресов, который у нас давно составлен! И тогда мы посмотрим, чьей будет Россия!
– Заткнись, козел! – сказал ему Иван. – Чего ты разорался?
– Я воевал за Россию! Я убивал ее врагов! – неслось из телевизора. – Мне не привыкать проливать за нее кровь! Во имя ее!
– Сука! – сказал ему Иван. – Ты только отдавал приказы таким как я, а они шли под пули и перегрызали горло зубами, если оставались без оружия...
– Если русские парни встанут за мной тесными рядами, мы очистим Россию от всякой там еврейской нечисти! – орал телевизор. – Мотайте в свой Израиль! Вы присосались к телу России как пиявки и сосете ее кровь!
– Заткнись, сволочь! – вновь сказал ему Иван. – Ты обсирал в штабе свои генеральские галифе, когда мы с ребятами пробивались из Чечни в Россию. И почти все ребята остались там – в Чечне!
Волна раздражения подняла его с дивана, на котором он спал и заставила напряженным взглядом уставиться на экран телевизора. Иван уже просто ненавидел этого крикуна из парламента с генеральскими замашками. Такие всегда прячутся за спины солдат, посылая их на верную смерть.
Иван схватил со стола, стоящего рядом с диваном, тяжелую мраморную пепельницу и запустил ею в экран. Раздался легкий
Голос умолк, но злость, поднявшаяся откуда-то из глубины, не проходила.
Иван неожиданно поймал себя на мысли о том, что прежде его никогда не интересовало то, что говорят политики, какую бы ересь они не несли. Единственное, о чем думал Иван прежде серьезно – о том, как быстро и точно выполнить очередной заказ.
Там было о чем подумать – ему давали только такие задания, с которыми не справлялся никто другой. Задания, которые невозможно было выполнить. Но Иван их выполнял. Он брался за любой заказ и даже не обсуждал, насколько трудно ликвидировать того или иного человека, да и можно ли вообще его ликвидировать. Он просто шел, изучал обстановку и убивал его.
Деньги Иван никогда не считал и то, что переводил на его счет Крестный, его главный и единственный заказчик, он никогда не проверял и не пересчитывал.
Еще недавно он жил такой жизнью и не думал, что она когда-нибудь может измениться. Иван вообще ни о чем тогда не думал. До тех пор, пока в его жизнь не ворвалась женщина и не изменила его жизнь.
Сейчас все в прошлом – и прежняя жизнь и убитая Крестным Надя, и сам Крестный, которого Иван утопил в Москве-реке совсем недавно, но жизнь уже изменилась и прежней никогда уже не станет. Изменился и сам Иван, хотя и не мог понять, что с ним произошло.
Разбив телевизор, он начал лихорадочно одеваться. Через пару минут его уже нельзя было отличить от обычного жителя Москвы, какого-нибудь уставшего от трудностей жизни рядового инженера, едва-едва сводящего концы с концами. Правда, у этого «инженера» к плечевой кобуре висела отлично пристрелянная «беретта», а сзади за пояс джинсов был заткнут старенький, но надежный «макаров», из которого он положил не один десяток своих жертв.
Иваном двигал какой-то непонятный ему самому импульс, но он был настолько сильным, что Иван просто не мог оставаться на месте. Ему нужно было что-то предпринять, чтобы успокоиться.
Неподвижность и покой – все, о чем мечтал последнее время Иван. Но сейчас ему не давала этого покоя мысль о политиках.
Он не знал, куда идет и что собирается делать. Иваном овладела жажда движения и он просто отдался этому состоянию бездумно, как прежде отдавался ощущению близости смерти. Может быть, это, по сути, было одно и то же, Иван просто не знал, как ответить на этот вопрос, если бы он пришел ему в голову.
Но его головой овладела всего одна, но очень настойчивая мысль – как разыскать того крикуна из парламента и заткнуть его поганую глотку навсегда...
Всего несколько минут назад погасший и безразличный, Иван не мог остыть от мгновенной злости, волной нахлынувшей на него. Злости на таких вот крикунов, вопящих о гибнущей России, который вся эта Россия глубоко по херу! Перед глазами Ивана промелькнули лица ребят, бойцов его отряда, которые остались в Чечне, не сумев уберечься от подлой чеченской пули в спину...