Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде
Шрифт:
– Я дожидаюсь приёма у Барбару, – ответила Мария, усаживаясь на своё место.
– Мы слишком стары, Жером, – заметил Лесаж иронически. – Наши услуги ни к чему. Молодые тянутся к молодым.
– Ваш Барбару скоро освободится, – снова поклонился Петион. – Мы уже закончили наше небольшое совещание, и ему осталось только обговорить с генералом кое-какие детали.
Мария и в самом деле ожидала недолго. Не прошло и десяти минут, как по коридору, звеня шпорами, прошествовал генерал Вимпфен. Седовласый старик, проведший на своём веку десяток кампаний и экспедиций, держал себя с достоинством перед бежавшими из столицы парламентариями, продолжающими изображать из себя важных сановников. Сам в прошлом депутат Генеральных Штатов от дворянства, Вимпфен знал цену избранникам народа и отлично представлял, как страшно перепуганы и растеряны на самом деле эти говоруны, и насколько зависят они от его солдат и его командирского слова. Из всех депутатов-бриссотинцев он отличал только Барбару, героя штурма дворца Тюильри, с которым говорил охотно и подолгу.
Нормандцы считали Вимпфена своим национальным героем. В Париже им восхищались не меньше чем в своё время генералом Дюмурье. В сентябре прошлого года, когда все прочие армии отступали перед австрийцами и пруссаками, Вимпфен удержал Тионвиль. Это вдохновило французов на последующее наступление. Нормандский генерал стал героем оперы «Осада Тионвиля», где его прославляли как первого защитника Республики. Но монтаньяры не могли простить ему знатного происхождения. Ещё до того, как обрушиться на Дюмурье, который действительно изменил и перебежал к австрийцам в апреле 93-го года, Марат всячески поносил Вимпфена, утверждая, что он вот-вот сдаст Нормандию англичанам.
Генерал прочёл о себе разгромную статью в газете «Публицист Французской Республики», издаваемой Маратом, и послал ему обстоятельное письмо, в котором попытался защититься от обвинений. В ближайшем номере газеты Марат опубликовал это письмо, сопроводив его, как всегда, своим хлёстким ответом: «Будь вы из числа угнетённых, Вимпфен, я со всем усердием выступил бы на вашу защиту, но вы принадлежите к орде притеснителей, к клике лакеев двора… Я приветствую поругание сатрапа». После такой резолюции оскорблённый генерал послал Марату вызов на дуэль. Бывший барон ещё жил дедовскими смешными представлениями о чести и благородстве…
Проходя по коридору, Вимпфен бросил взгляд на Марию, сначала беглый, а через несколько шагов второй – внимательный, и уже в конце коридора обернулся и посмотрел на неё в третий раз. Без сомнения, её лицо показалось ему знакомым, виденным совсем недавно, только он не мог вспомнить, где именно.
Теперь её путь был свободен. Войдя в кабинет, Мария встретила густой смог от табачного дыма, в котором не сразу разглядела чёрные кудри марсельца, склонившегося над разостланной на столе картой Северной Франции. Даже в этом чаду, с растрёпанной гривой волос, утомлённый и немного осунувшийся, он всё равно казался героем. Наверное, таким был Брут, когда он не спал ночами, дожидаясь мартовских ид.
– Салют! Я к вам, Барбару.
– Спасение и братство! – воскликнул он, подбежав к ней и крепко пожимая обе её руки. – Очень рад нашей встрече, Корде. Скажите, как вам понравился вчерашний парад? Знаете, мне передали ваш разговор с Петионом… Ради бога, простите его за недоверие к вашим патриотическим чувствам. Я нисколько не сомневаюсь в их искренности. Я и сам готов был расплакаться при виде тех славных парней. Каждому из них не терпится ринуться в бой, чтобы снести головы парижским тиранам. И это только начало. Скоро поднимутся все восемьдесят департаментов. Вся Федерация! Не сегодня-завтра из Эврё выступит наш авангард, затем двинется здешнее войско во главе с генералом. Петион, Лесаж, я и ещё некоторые из нас пойдут вместе с армией.
– Я пришла к вам по делу, – сказала Мария.
– Да-да! – Барбару занял своё положенное место за столом. – Простите, все мысли только о предстоящем походе. Конечно, я слушаю вас.
– У меня всё то же дело, касающееся моей несчастной подруги, Александрины Форбен.
Марселец встрепенулся:
– Да-да, я помню об этом! Ваша решимость помочь терпящим беду восхитительна. Право, я не ожидал столько энергии и усердия от такой на вид хрупкой девушки как вы.
Он сказал так ради комплимента; Мария отнюдь не выглядела хрупкой.
– Это моя обязанность, – заметила она, не меняя невозмутимого выражения лица. – Мы с Александриной много лет провели вместе при монастыре Аббе-о-Дам и с тех пор сделались как сёстры.
– Благодаря вам, Корде, – сказал Барбару, – я проникся несчастьем вашей дорогой подруги, тем более, что слышал о семействе Форбен самые лестные отзывы. Однако дело в том, что здесь нет её бумаг, которые полгода назад были отправлены в Париж, в министерство внутренних дел. Когда эти бумаги окажутся в наших руках, мы сможем нажать на здешние власти, чтобы они восстановили ей пенсию. Словом, нам нужен кто-то в Париже, кто сходил бы в министерство и взял документы. После нашей с вами первой встречи я написал об этом деле моему другу Дюперре, но ещё не получил от него ответа. Не знаю даже, дошло ли до него письмо; ведь оно послано окольными путями. Нам остаётся только уповать на удачу. Если Дюперре получит моё письмо, он сделает всё, что в его силах.
– Значит, теперь всё зависит от Парижа? – спросила Мария.
– Да, оттого, сможем ли мы получить бумаги из министерства. Но вы сами знаете, какова нынче столица и что происходит в этом логове анархистов.
– В таком случае, – заявила она, – я лично поеду в Париж и раздобуду все необходимые документы.
– Вот как?! – несколько опешил Барбару. – Что ж, это похвальное и мужественное решение. Вы истинная подруга. Но… чем же я теперь могу помочь?
– Напишите ещё одно письмо. Рекомендательное. Которое я повезу с собой.
– Рекомендательное? Хм… Кому же вас рекомендовать?
– Вашим друзьям.
– Хм… Вы меня озадачили, Корде. Мне нужно подумать.
– Я помогу вам, – улыбнулась Мария. – Вот, скажем, ваш друг Дюперре. Он депутат?
– Да, мы с ним земляки, вместе избирались и оба представляем Буш-дю-Рон [19] .
Жером Петион. Литография 1792 г.
Шарль Барбару. Литография начала XIX в.
19
Департамент на юге Франции с административным центром в Марселе.
Кан. Фото начала XX в.
– Прекрасно! Напишите ему.
При всём своём опыте в общении с женщинами и недюжинной закалке на этом поприще Барбару никак не ожидал такого напора от скромной провинциалки и выглядел явно смущённым.
– Что ж? Пожалуй, вы правы. К кому как не к Дюперре уместно обратиться в данном случае! Это верный друг. Знаете, уезжая из Парижа, я оставил там свою мать и тринадцатилетнего брата Жозефа, и очень беспокоился за них. И вот получаю от матери письмо, в котором она пишет, что вместе с Жозефом находится в безопасном месте, и что выехать им помог Дюперре. Небо отблагодарит его за это…