Убить незнакомца
Шрифт:
— Какое дело я завалил? — Неожиданно Насио рассмеялся. Все это выглядело слишком нелепо. Значит, Себастьяна беспокоит не убийство полицейского; этот тупица почему-то решил, что он промахнулся! Какая глупость! — О чем ты говоришь?
Себастьян зашипел сквозь стиснутые зубы:
— Я говорю о том, что объявили пять минут назад по радио: несмотря на совершенное покушение, Хуан Доркас из Аргентины выступит на открытии сессии ОАГ завтра утром! Вот о чем я говорю!
Смех Насио оборвался, сменившись ледяным спокойствием. Он весь подобрался — инстинкт животного, защищающегося от еще непонятной опасности.
— Ты с ума сошел!
— Да? Ты так думаешь? — Себастьян ткнул пальцем в угол комнаты. — Хочешь услышать сам? Радио вон там. Можешь включить и послушать. Только об этом и говорят, по всем станциям.
— Это невозможно. Я сам видел, как пуля ударила его! — Насио прищурился и сжал зубы. Так Себастьян пытается поиграть с ним! — Что ты мне байки рассказываешь?
— Что я рассказываю? — Себастьян потерял дар речи. — Что?!
— Вот именно. Я сделал дело и хочу получить свои деньги. И немедленно! — Рука Насио потянулась к поясу. Глаза казались колючими льдинками. — Так что давай, и побыстрее!
— Давай? Что давай? — уставился на него Себастьян. — Ты хочешь получить деньги за то, что обошелся мне в целое состояние? За то, что завалил все, что я так долго и тщательно планировал?
Неожиданно в руке Насио блеснул револьвер. Пора было положить конец этим загадкам; его удивление, что Себастьян решился на такое, несколько умерялось пониманием, что никому нельзя доверять полностью, тем более, когда речь идет о таких суммах… Его голос стал жестче.
— Ты меня слышал. Я хочу получить эти деньги.
Себастьян замер с расширенными глазами, глядя на револьвер.
— Где ты его взял?
— В пакете с попкорном! Ладно, давай! Я сделал свое дело и намерен получить деньги.
— Убери оружие.
— Уберу, когда заплатишь. Пошевеливайся! Я уверен, что деньги где-то здесь, в доме.
Неожиданно заговорила стоявшая у окна Ирасема. Ее голос звучал монотонно, почти равнодушно, словно разочарование отняло последние силы, поддерживающие ее всю эту неделю.
— Кто-то поднимается по улице… Незнакомые…
Насио только презрительно фыркнул на эту жалкую попытку отвлечь его внимание. Незнакомцы никогда не поднимались на самый верх. Себастьян сделал осторожное движение к столику в углу.
Револьвер быстро и неумолимо двинулся вслед за ним.
— Стой на месте! Отойди от стола!
— Они поднимаются, — сказала Ирасема.
Равнодушие, почти скука, звучавшие в ее голосе, заставили Насио на мгновение заколебаться. Он быстро отступил назад, к окну, отодвинул девушку в сторону. Револьвер продолжал удерживать Себастьяна на месте, пока Насио не взглянул в окно из-за занавески. По улице действительно поднимались какие-то люди! Впрочем, почему они обязательно должны иметь отношение к нему или к Себастьяну? На Портофино есть и другие дома. Но все-таки это, без сомнения, было необычно.
Насио нахмурился, внимательнее взглянул на идущих внизу мужчин и застыл в гневе. Одного из них он узнал — ищейка, которую приставил к нему Себастьян накануне в «Малоке»! Он повернулся к Себастьяну с побелевшим от ярости лицом:
— Так вот что ты задумал! Я делаю дело, а потом мною займутся твои ребята, да? И все достанется тебе одному. Ну, если они меня и поймают, ты этого не увидишь.
Себастьян шагнул вперед, глядя на Насио, как на сумасшедшего:
— О чем ты говоришь?
— Вот об этом, — процедил Насио сквозь зубы. Он поднял револьвер и хладнокровно нажал на спусковой крючок.
Звук выстрела потряс комнату, смешавшись с испуганным криком девушки. Себастьяна отбросило назад; судорожно сжимая кулаки, он шагнул к своему убийце. Вторая пуля попала ему в шею; руки его потянулись к ране, из которой хлестала кровь, словно пытаясь силой удержать жизнь, и Себастьян рухнул на пол.
На Насио налетел вихрь рук и ног, и, не успев опомниться, он оказался на коленях. Он пытался освободиться, поднять револьвер, но разъяренная Ирасема, придавив его тяжестью своего роскошного тела, бешено царапалась острыми ногтями. Он чувствовал на лице ее жаркое дыхание. Ее руки с силой выхватили у него револьвер. Из горла у нее вырывались безумные воркующие звуки, страшнее которых Насио ничего не слышал. С отчаянным усилием, близким к панике, он сумел освободиться, вскочил и бросился к дверям.
Трое мужчин осторожно поднимались по длинной гранитной лестнице, они остановились, услышав звуки выстрелов, эхом отразившиеся от стен домов и склона горы. Первым очнулся Да Сильва. Он бегом преодолел оставшиеся ступеньки, крепко сжимая в руке свой револьвер. Следом за ним, не сводя глаз с дома на самом верху, бежали Вильсон и Рамос.
Дверь, за которой они наблюдали, неожиданно распахнулась, оттуда выскочил взъерошенный человек и стал нервно оглядываться по сторонам. Человек в очках преодолел две ступеньки, достиг верхней площадки лестницы и повернулся, чтобы броситься а заросли на склоне горы. Вскрикнув, Да Сильва поднял револьвер, но в этот момент из дома донеслось несколько выстрелов. Человек дернулся, медленно повернулся к дому и сделал несколько неуверенных шагов. Потом замер на краю верхней ступеньки, словно разглядывая раскинувшийся внизу город, споткнулся, упал и покатился вниз по лестнице прямо под ноги троим замершим в ужасе мужчинам. Несколько раз перевернувшись, Насио наконец замер, раскинув руки и привалившись к каменным перилам. Лицо его было разбито, и струйка крови, оставляя заметный след на светлом камне, стекала по ступеньке.
Да Сильва подошел к неподвижно лежащему телу и склонился над ним. Вильсон стоял рядом, тяжело дыша и сжимая рукой лоб, чтобы хоть немного унять пульсирующую боль. Сержант Рамос, не дожидаясь команды начальства, наклонился пониже и под прикрытием невысокого каменного парапета двинулся вверх. В лесу над домом раздался крик, и из зарослей выскочил лейтенант Перейра, следом за ним бежал еще один полицейский. Короткими перебежками, бросаясь из стороны в сторону, они преодолели открытое пространство и остановились у стены дома, осторожно продвигаясь к входу.
Да Сильва перевернул тело; мгновение оно словно сопротивлялось, потом тяжело перекатилось на спину, глухо ударившись о каменную ступеньку. Очки разбились, и на окровавленном лице были видны мелкие осколки стекла. Да Сильва наклонился. Невидящие глаза уставились на него; с тонких губ, обнаживших разбитые зубы, капала кровь. Да Сильва с отвращением скривился:
— Да, это Насио Мендес собственной персоной…
Из дома наверху донесся крик; Рамос стоял в дверях, засовывая пистолет в кобуру, и махал им рукой. Перейра и его спутник исчезли в доме. Да Сильва медленно выпрямился, сунул свой револьвер в кобуру и, покачав головой, посмотрел на дом: