Убить Первого. Том 2
Шрифт:
Громадная фигура смазалась, Лаут лишь чудом успел выставить перед собой руки и отклонить корпус прежде, чем получил сокрушительной мощи удар. Кувыркнувшись в воздухе, парень тяжело ударился о землю и, растопырив руки, чудом удержал себя от удовольствия прокатиться рожей по колючей траве. Тряхнув головой в попытке прогнать звон, юноша поднялся на ноги, глядя на обидчика, который не сдвинулся с места. Хмыкнув, Ло быстро сократил дистанцию.
— Не вижу в твоём взгляде уважения, сопляк, — пробасил он.
— Трудно выказывать уважение, когда ждёшь
Ло лишь хмыкнул, но не ответил. Он вновь посмотрел в сторону брата, который только-только, хрипя, начал подниматься на ноги.
— Значит, солгал на счёт ранга. Подло.
— Я сказал правду, это вы не поверили, — ответил Лаут.
— Жалкие оправдания. Зачем ты избил моего брата? Разве ты не слышал, что нападать на братьев изгнанников без причины — не хорошо?
— Он напал первым.
— Ложь. Я видел, как ты спас отброса…
— Я уже говорил с Яго об этом. Мне просто нужно было собрать норму.
— Твою норму? — переспросил Ло, прищурившись, — мне казалось, брат просил тебя собрать камни и для него.
— Я не соглашался. Пусть сам собирает.
— Он слишком занят развитием, у него нет времени на такие глупости, — покачал головой лысый, не сводя глаз с юноши.
— Его проблемы, — процедил Эдван, веко Ло снова дёрнулось, выдавая раздражение. Парень почувствовал угрозу, попытался уклониться, но единственное, что он успел сделать — это подставить руки, чтобы не удариться лицом о землю. Чудовищно сильная затрещина здоровяка сбила его с ног.
— Младшие обязаны подчиняться, таков закон башни.
— Какой же из него… старший… если он слабак? — выдавил Эдван, в уме проклиная свой длинный язык. Он попытался было подняться, но чужой сапог не позволил ему этого сделать.
— Хм-хм-хм… — хохотнул Ло, — ты прав, он слабак. Но ведь не он сейчас может раздавить тебя одним ударом, верно? Верно, я спрашиваю?!
— Да, — прохрипел парень.
— То-то же. Десять камней в день. Понял? И ещё пятнадцать за то, что избил моего брата, мелкий урод, — сказал Ло и пинком отбросил Лаута шагов на двадцать, — вали в свою нору.
Эдван не заставил дважды себя просить. Кряхтя, он поднялся на ноги и что было сил помчался прочь, вниз по склону холма к пещере. На полпути он понял, что забыл о кульке с едой, которую выдал Пин, но возвращаться за ним не стал, просто выругался сквозь зубы. Отчего-то он был уверен, что Ло бы не позволил ему даже прикоснуться к еде. Скорее всего, забрал бы в качестве «компенсации» за побои его дорогого брата. Добравшись до тёмного провала пещеры, Эдван взревел и изо всех сил ударил кулаком по скале.
— Первый побери!
Злобно выругавшись, он ещё раз покрыл Кайна по матери, не забыв про его лысого братца и шагнул в тёмный проход. Добравшись до просторной пещеры-развилки, он, совершенно не обращая внимания на Мариса, который сидел у соседней стены, забрался в небольшую нишу между двумя крупными камнями и погрузился в медитацию. Он пытался успокоиться, подавить свою злость, но получалось у него крайне скверно. Все планы на сегодня пошли под хвост хассире! Он даже поспать не смог! И теперь вряд ли сможет. Шумно вздохнув, парень закусил губу и погрузился глубже в себя, стараясь заглушить бушующую внутри него злость.
Марис же сейчас пребывал в глубокой задумчивости. Сегодня его мироощущение снова перенесло сокрушительный удар. Он чувствовал, что прошёл по лезвию меча, чудом не отрубив себе ничего. Побывал на грани смерти и едва не стал калекой. И единственная причина, по которой не случилось непоправимого сейчас сидела где-то в рядом.
Парень чувствовал себя невероятно жалким. Разбитым. Он проклинал себя за слабость, за трусость, за то, что простолюдину пришлось спасать его от незавидной участи. Чувство отвращения, которое он испытывал по отношению к самому себе, ранило также сильно, как и вчерашние унижения. Жалкий и растоптанный, отброс.
Как бы не было горько это осознавать, но только сейчас он сумел признаться самому себе, что невероятно сильно боится смерти. Бесславной, в полном осознании собственной беспомощности. Боялся быть забитым, как курица на суп, сдохнуть как крыса в грязной норе. Эту мысль он гнал от себя всеми силами ночью, но ныне сил противиться уже не осталось. Он её принял. Принял, осознал и, застонав, закрыл лицо ладонью.
«Честь», — подумал Марис, едва не вырвав себе клок волос, — «ты жалок. Чуть не пришил сам себя на потеху этим уродам… чуть сам себя не предал».
Закусив губу, парень глубоко вздохнул. Перед его глазами вновь пронесся весь вчерашний день и все те унижения, которые он испытал. Эти уроды загнали его на самое дно и, очевидно, не собирались выпускать оттуда, хотели сломать его, и наслаждаться концом его жалкой жизни. Марис стиснул зубы до боли и, с трудом поборов ком в горле, признал, что у них получилось довести его. Он, и вправду, всерьёз думал над тем, чтобы оборвать бессмысленные страдания, и лишь Лаут сумел остановить его от этого поступка. А после ещё и ввязался в драку со старшим…
«Почему он спас меня?» — задался вопросом юноша, его мысли сами собой соскользнули на Эдвана. Прокручивая в голове события прошлой ночи, он невольно скрипнул зубами. Ему стало стыдно от того, сколько всего он тогда наговорил…
Копаясь в собственных воспоминаниях, Морето неожиданно для себя зарылся слишком глубоко и попытался вспомнить, почему вообще так сильно ненавидел Лаута. Что послужило началом этой вражды? «Наглый, безрассудный выскочка… который не знает своего места», — вспомнил парень и грустно усмехнулся. Именно эти качества «заклятого друга» сегодня спасли ему жизнь. А ведь с этого всё и началось. Да. Тогда, на площадке, он просто вёл себя слишком дерзко для простолюдина. Потом была охота, за ней инцидент с Амином и Агаром. Обмен сестры на контракт, драка, а после и изгнание. Вспомнив, как он обвинял Лаута в собственном идиотизме, парень невольно закрыл лицо ладонью.