Убить Первого. Том 3
Шрифт:
Жуткая боль исчезла, она пришла в себя и вскочила на ноги. Закусив губу до крови, она мысленно обругала себя последними словами. Подумать только, чуть не погибла по собственной глупости, в первом же серьёзном бою! И если бы не Эдван… Лиза поёжилась, почувствовав холодок у затылка, словно сама смерть похлопала её по плечу, напоминая о своём присутствии. Сплюнув, Лиза нахмурилась, разозлившись на саму себя. Снег на одежде в мгновение ока растаял, тело девушки охватило пламя. Слева от неё уже кипело сражение — Марис с ребятами кружили вокруг могучей кошки, изо всех сил стараясь уничтожить жуткую тварь. Но прежде, чем ринуться на помощь друзьям, девушка всё же потратила мгновение на то, чтобы взглянуть на быстро удаляющуюся фигуру Эдвана, которого по пятам преследовал
— Пожалуйста, выживи, — прошептала девушка и, перехватив поудобнее копьё, сама бросилась на помощь друзьям.
Глава 70. Чёрный Мао
На заре мироздания, великий Творец создал семь основных элементов. Семь великих сил, чьё могущество одарённые могли позаимствовать, заключив контракт с хранителем. Четыре первозданные стихии всегда выделялись своей необоримой разрушительной мощью, и оттого были самыми желанными среди людей. Многие мечтали подчинить пламя, колыхать землю и поднимать по своей воле ураганы, чтобы обрушить на своих врагов всё могущество великой силы. И требования хранителей стихий к одарённым всегда оставались простыми, как и сами элементы: чтобы получить контракт, достаточно было просто иметь подходящий характер. Ни помыслы, ни желания не имели никакого значения, лишь нужные черты характера.
Совсем другое дело — жизнь и смерть. Эти силы не имели могучей разрушительной мощи, но обладали совершенно особыми, уникальными свойствами, недоступными природным стихиям и покорялись одарённым куда реже. Уж слишком тяжелы были требования хранителей. Тот, кто искал контракта жизни, должен был обладать уважением ко всему живому, искренним, чистым желанием исцелять других и защищать саму природу, а его противоположность, адепт смерти, наоборот: хладнокровным, равнодушным и беспощадным. Лишь один из сотни одарённых обладал всеми качествами в достаточной мере, чтобы хранитель хотя бы ответил на зов.
Однако, ещё реже в миру встречались владельцы контракта разума. Во все времена седьмой элемент оставался самым таинственным и загадочным из всех, самым тяжелым в освоении, а потому и самым редким. Лишь один из нескольких сотен одарённых подходил хранителю, но даже они не могли толком понять и рассказать, что именно тот искал в их душах.
Увы, узнать наверняка никто так и не смог — с пришествием Первого количество мастеров Разума стало настолько мало, что их способности, да и они сами, постепенно обросли слухами да различными небылицами, а после и вовсе превратились в легенды древности. Пятьсот лет назад, когда Арман Шатт обучался в школе великого мастера, контракт Разума уже считался канувшим в лету. И тем не менее, старый учитель всё равно вдолбил в головы непутёвых учеников всё, что знал об этой силе. Жаль только, что Эдван сейчас не помнил большую часть его наставлений и, увы, не мог вспомнить посреди боя.
Чёрной молнией Мао преследовал человека, он бежал так быстро, как только мог, время от времени даже подталкивая себя передними лапами, как давным-давно делали его предки рыси, но всё равно никак не мог настигнуть цель. Дичь попалась на редкость проворная и выносливая. Проклятый человек двигался из стороны в сторону, поднимая за собой настоящие тучи снега, бросал за спину молнии, а порой и вовсе подпрыгивал вверх и отталкивался прямо от деревьев, постоянно ускользая из поля зрения и не позволяя Мао сосредоточиться для серьёзной атаки. От самых обычных ударов разума, которые всегда сбивали с толку жалких людишек, он почему-то отмахивался, как от надоедливых мух, несмотря на то, что был минимум на ядро слабее! И это заставляло Мао рычать от злости.
«Клянусь творцом, я убью тебя!» — скрипнул зубами Эдван, чудом удержавшись на ногах, когда на его голову вновь обрушился удар невидимого молота. Парень уже искусал до крови нижнюю губу, перед глазами у него всё дрожало, а сам он с трудом продолжал нестись вперёд. Каждый раз, когда тварь атаковала разумом, у него заплетались ноги, а в голове звенело так, словно кто-то хорошенько дал ему в челюсть. К счастью, скала, которую он избрал своей целью, уже была совсем рядом — осталось каких-то двести шагов. Вот только… что делать дальше, и как дать бой твари, владеющей такой страшной силой, парень ещё не придумал.
Укрытая снежной шапкой каменюка была совсем рядом, когда в голову Эдвана пришла гениальная мысль — они оба бежали во весь опор, а значит, резкой остановки его противник точно не ожидает. Губы Лаута растянулись в кривой усмешке, по древку копья хлынула атра, грозовые разряды с треском забегали по наконечнику. Когда до скалы оставалось шагов пятьдесят, юноша прыгнул. Ещё в воздухе развернувшись лицом к врагу, он резко оттолкнулся от земли и сделал выпад копьём.
Расчёты Эдвана оправдались, зверь бежал слишком быстро и попросту не успел уклониться. Железный наконечник прошил худощавое тело рыси насквозь, как нож спелый плод, безо всякого сопротивления. Лаут даже удивился такой лёгкости, но порадоваться победе толком не успел: воздух вышибло из груди ударом чудовищной силы. В мгновение ока он пролетел оставшиеся пятьдесят шагов до скалы и спиной врезался в камень, оставив в нём несколько глубоких трещин. Стряхнув осыпавшийся снег, Эдван сплюнул кровавый сгусток и хрипло вдохнул, кривясь от боли в груди. Ему показалось, будто бы его только что лягнул невидимый копьерог. Проткнутое тело зверя медленно растаяло в воздухе, а настоящий, появившись рядом с иллюзией, с утробным рычанием помчался прямо на Эдвана.
Решение было принято в мгновение ока. Лаут лишь пошевелил пальцем и, оставив несколько светящихся линий в воздухе, бросился прочь, крепко зажмурившись. Слово Света взорвалось ослепительной вспышкой, по лесу разнёсся жуткий вой ослеплённого человека-рыси. Эдван не пожалел атры для своего творения, а вездесущий снег и ледяная корка на скале лишь усилили мощь слова.
Открыв глаза, парень затратил лишь миг на то, чтобы оценить обстановку и тут же помчался прямиком к воющей твари, выпуская с ладони несколько молний. С диким грохотом синие разряды ударили зверя, опаляя шерсть, сжигая кожу и причиняя чудовищную боль. Эдван не жалел атры, даже копьё он напитал энергией так сильно, что оно уже гудело от натуги, а магические знаки на нём ярко сияли, с трудом сдерживая растущее напряжение. Не замедляя бега, он сделал выпад, целясь прямо туда, где у твари должно быть сердце.
Сверкающей молнией копьё вонзилось в грудь зверю, но ни о какой лёгкости на этот раз не шло и речи. Древко жалобно затрещало, а Эдвану показалось, будто бы он ударил скалу, а не худощавую тварь на полголовы ниже ростом. Наконечник вошёл в плоть едва ли на половину ладони, сдвинув зверя всего на пару шагов. Но Лаут не сдавался так просто. Стиснув зубы, он ещё сильнее надавил на древко, но момент неожиданности был уже упущен. Человек-рысь упёрся ногами в землю и схватил лапами копьё, не позволяя ему сдвинуться ни на дюйм. Морда твари исказилась в жутком оскале, острые когти впились в оружие. Зверь издал жуткий рёв и Эдван с трудом устоял на ногах, чуть не потеряв сознание — столько силы разума было в этом могучем рыке.
Чёрный Мао был в бешенстве. Ослеплённый, оглушённый и обожжённый жуткой молнией, он проклинал мысленно Творца, всех людей на свете и прежде всего самого себя за то, что попался на такой жалкий трюк! Будь враг хоть немного сильнее, и он обзавёлся бы сквозной дырой в груди, но, к счастью, сил жалкого человечишки не хватило, чтобы пробиться через броню из шкуры и укреплённых силой жизни костей. Тело Мао не уступало в прочности железкам двуногих уродцев.
Атра бурлила в теле зверя, раны быстро затягивались, а глаза, наконец, вновь начали видеть. Ещё очень плохо, какими-то расплывчатыми пятнами… но этого было достаточно. Взревев, Мао вонзил когти ещё глубже в деревянную палку и та с громким треском сломалась, не выдержав давления. Человек тут же бросился прочь, огрев его ещё одной молнией. Мао зарычал от боли и, обрушив на врага удар силы разума в ответ, помчался следом.