Убить в себе жалость
Шрифт:
Вот и Илья. Все друзья у него на пять-десять лет младше. Он сильнее их, больше, но — не такой. И женщина благодарила Бога за то, что сын не в состоянии задать вопроса, на который у нее не было ответа: почему я не такой, как все?
Он долго ходил хмурый после просмотра той передачи. В мальчике из Америки он признал такого же, как он сам. Его догадка не стала каким-то откровением для самого себя, но теперь он догадывался, что существует Мир Несчастных. Может быть, так далеко его мысли не зашли, но за него думала мать. Порой она забиралась в такую глушь, что не хотелось жить.
Она выходила из кабинета, когда на столе зазвонил телефон.
На решетчатой двери полуподвального помещения висел замок. Помещение с влажными от конденсата стенами, вдоль которых проходили трубы, служило мастерской для слесаря-сантехника. Влага стояла такая, что пришлось заменить обычную дверь на решетчатую. Даже слесарные инструменты слесарь хранил в промасленной ветоши.
Сейчас он спал, уронив голову на стол. На столе початая бутылка водки, под ногами валяется уже опорожненная.
Сегодня он встретил прилично одетого мужчину лет тридцати с небольшим, тот искал своего друга по фамилии Матицин. Слесарь авторитетно заявил, что в доме с такой фамилией жильцов нет. Далее последовали традиционные вздохи и покачивания головой. Ничего нового убийцы придумывать не стали: в своей каморке слесарь выпил сто грамм водки и через полминуты впал в глубокий сон. Заранее припасенную пустую бутылку бросили к его ногам, а на место бутылки с примесью клофелина поставили обычную.
Решетчатая дверь словно была предназначена для того, чтобы изнутри повесить замок и закрыть его. Но всего на один оборот, чтобы не потерять драгоценное время. Впрочем, времени у убийц было достаточно. Главное — незаметно миновать первый этаж, а на втором, кроме квартиры судьи, жильцы отсутствовали: из 45-й и 46-й придут только часам к шести вечера, из 48-й пенсионерка с утра до вечера сидит возле магазина, приторговывая сигаретами, туалетной бумагой, рыбными консервами. Постоянно возле нее на корточках в тапочках на босу ногу сидит ее сын и ждет, когда мать наторгует на бутылку вина; выпьет ее за киоском и снова сядет рядом, открывая на обозрение татуированные руки. И сейчас он там. И мать, и сын домой пока не собираются.
Необычная операция, и подготовлена в короткие сроки. Всего за неделю люди Курлычкина узнали все, что было необходимо для ее выполнения. В основном это заслуга Мигунова, но главную работу выполнят люди, которых сам Курлычкин в глаза не видел. Со временем лидер "киевлян" перестал интересоваться, кто выполняет кровавую работу. Или делал вид, что не интересуется. Скорее всего пошло это от Мигунова, который вышел на группу людей, которые, по его словам, за деньги могли даже застрелиться. Собственно группа, по словам Мигунова, состояла из нескольких человек, заказными убийствами занимались двое, исполнителей Иван не видел ни разу, связь поддерживал только с начальником, в разговорах с шефом называл его юристом.
Такой расклад для восприятия Курлычкина был чуточку сложный, а с другой стороны — простоватый. Он поинтересовался у Мигунова, как он вышел на этих людей и не ждать ли теперь неприятностей. Иван ответил, рискованно намекнув на спокойный сон шефа, который может разладиться, если он, Мигунов, расскажет, что и как… Курлычкин с минуту выслушивал подчиненного, подумав, не зарылся ли Мигун…
Однако особо не переживал. Система Мигунова как две капли воды походила на отмывание грязных денег: цепь подставных фирм, и в самом конце — банк в оффшорной зоне. Так и здесь — на заказчика выйти очень сложно, почти невозможно. Косвенно интересовал только факт: где та оффшорная зона, где сидят наемники?.. Когда денежная операция успешно заканчивалась, липовые фирмы лопались, попросту говоря, их ликвидировали, и все шито-крыто. Так и в случае предприятия Мигунова, где не возникало никаких проблем, включая и вопросы с оружием.
Сейчас убийцы не имели при себе даже перочинных ножей, все, что нужно, находится на кухне — на столе или в шкафу, — поиски обычной терки для овощей много времени не займут.
На лавочке у подъезда сидели четыре женщины. Три направились к соседнему подъезду, четвертая, окликнув Илью, вошла в свой, даже не взглянув на решетчатую дверь слесарки. А если бы и бросила взгляд, увидела ее, закрытую на замок.
Щелкнул язычок первого замка… второго… пенсионерка вошла и закрыла за собой дверь. Послышались тяжелые шаги, снова скрипнули петли подъездной двери, грузная тень на секунду заслонила свет, падающий в каморку слесаря. Опережая "дауна", по лестнице взбежала девочка.
На вид старшему было тридцать пять — тридцать шесть, он открывал замок, когда сверху донесся нетерпеливый детский голос:
— Быстрее, Илья!.. Дай я сама открою.
Старший пропустил товарища вперед, а сам положил замок на стол слесаря и вышел следом.
Два резких щелчка сверху дали знать, что Илья открывает дверь своей квартиры.
Они успели вовремя, рассчитано все было точно: девочка уже была в квартире, а грузное тело Ильи находилось еще на пороге.
Валентина сломя голову бежала домой. Она задержалась у здания суда всего на несколько секунд, когда напрасно отыскивала глазами служебную машину и в отчаянии выкрикнула, зовя водителя:
— Сан Саныч!!
Она ничего не знала. Как столбняком ее сковали слова позвонившей соседки: "Валя, приезжай домой. С Ильей произошло несчастье".
Сейчас, пробежав одну остановку, она цеплялась именно за них: произошло несчастье. Несчастье — и только. Он жив, с ним произошло несчастье. Сердце бешено стучало в груди: какое? какое?..
Она никогда так быстро и долго не бегала. Последний раз, наверное, в восьмом классе на зачете по физкультуре. Валентина и в детстве была полной. На ней — полинявший спортивный костюм в обтяжку, который отчетливо вырисовывает не по годам большие груди, на ногах чешки, волосы заплетены в две косы. Ей все равно, что говорит учитель физкультуры об отсутствии техники и стиля, главное — добежать до финиша первой.
Рядом бежит одноклассница Оля Надеева — высокая, худая, прямая противоположность Валентины, но такая же несуразная: ее мальчишки обзывали Шваброй, а Валентину Ливером.
Валя выиграла, как потом сама объясняла, благодаря инерции. Она набрала порядочную скорость, а в дальнейшем приходилось только перебирать ногами.
Младшему хватило одного удара, чтобы Илья бесформенным мешком повалился на пол прихожей. Он перемахнул через тело, устремляясь к девочке. На нем была рубашка с длинными рукавами, на руках кожаные перчатки. Он уловил широко раскрытые глаза девочки, приоткрывшийся для крика рот.
Когда он зажал своей жертве рот, позади щелкнул замок входной двери. Бросив на приятеля быстрый взгляд, старший сразу прошел на кухню. Искать терку долго не пришлось, она лежала в верхнем отделении сушилки.