Убить в себе зверя
Шрифт:
Я шел и улыбался рыжему знойному небу, бесконечным, серым барханам, еле видным верхушкам гор на горизонте и кажется, даже напевал, как вдруг злой шепот сзади осадил меня.
– Будь поосторожнее, особенно с Риссеу, и ничего не говори сейчас вслух!
– А ты? – сорвалось у меня.
– Тсс! – зло зашипело сзади по-змеиному, и я даже оглянулся от неожиданности, но тут же понял, что сделал это зря. На меня так люто смотрели выразительные, почему-то смутно знакомые карие глаза, что я молча отвернулся и двинулся к поселку. Петь, конечно, уже не хотелось, но окончательно испортить мне настроение не смогло бы сейчас ничто.
Дойдя до жилища Риссеу, я обернулся, чтоб пропустить Тези, но его уже рядом не было. Когда и куда он свернул – я даже не заметил. Наверное, так нужно, решил я и вошел в дверцу. На звук моих шагов обернулся хозяин, слабо усмехнулся, и неожиданно сделал неуловимое, неприличное движение бедрами. Я так и замер на секунду от неожиданности, а он, как ни в чем не бывало, отвернулся к своим мешочкам. И привидится же такое, подумал я, пожал плечами, и отправился проверить, не нужно ли Кену принести зерно и унести готовую муку.
Он был в каморке один, и по его быстрому вопросительному взгляду я сразу понял, что он откуда-то знает, что я виделся с Тези. Я бодро подмигнул ему, давая понять, что все о-кей, но лицо Кена лишь как-то кисло сморщилось. Что-то не так? Все прежние подозрения вмиг ожили в моем мозгу и я стиснул зубы. Неужели доверился врагу? Как никогда мне захотелось свернуть кому-нибудь шею. Неожиданно сзади скрипнул песок под чужими ногами, и я заставил себя расслабиться. И тут же заметил, что Кен как-то странно смотрит на мои кулаки, взглянул туда же – ничего себе! Силой воли разжав побелевшие пальцы, я схватил мешочек с мукой и поволок в кладовую.
Весь остаток дня я работал как автомат. Мои мысли были заняты только одним: зачем и кому нужно нас подставлять? Сотня самых невероятных предположений родилась, и была отвергнута как совершенно немыслимая. Наконец стемнело, хозяин выдал нам наши пайки, и мы уселись ужинать в своей каморке. Я начал было на пальцах объясняться с Кеном, но он только прижал палец к губам. Ну молчать, так молчать. Поев, мы прилегли на песок и тут я как-то незаметно уснул.
Проснулся от толчка в спину уже под утро. Кен на пальцах объяснил, что теперь я могу рассказать о встрече с Тези. Я достал шарик, тихо шепнул в него пароль и вставил в ухо Кену. Пока он слушал инструкции, я наблюдал за выражением его лица. Мне очень хотелось знать, испытывает ли он те же чувства, какие испытал я, слушая эту запись. Но он только сосредоточенно кивал, а дослушав, шепнул шарику одно слово. Слабо пахнуло жженым пластиком, и крошечное устройство перестало существовать.
Следующие несколько дней Кен усиленно думал вечерами, изредка задавая мне разные вопросы. Я терпеливо отвечал, так как уже понял, какое решение принял мой друг. Все эти дни мы старались не пить заработанную мной у покупателей воду, а старательно закапывали маленькие бутылочки в углу каморки. Некоторые из них Кен обменял на какие-то порошки и крупы у помощника Риссеу, но постарался сделать это в отсутствие хозяина.
Наконец он сказал мне, на пальцах как обычно, что завтра придет Тези, и я должен буду отвлечь Риссеу на пару минут. Я кивал с серьезным видом, но в душе у меня все пело и плясало. Все эти указания означали начало операции под названием "побег" или "улёт на воздушном шаре", причем второе лично мне нравилось больше. Придумывать новый способ как отвлечь хозяина не стал, решил применить уже испытанный.
Тези пришел на следующий день к вечеру, когда я уже устал его ждать. Пока шел традиционный обмен приветствиями, я болтался неподалеку от открытой дверцы, ведущей из мельничной каморы в магазин. И, едва Риссеу перешел от расспросов к рассуждениям о качествах своей замечательной муки, выскочил к ним.
– Ой, ой! Хозяин! – ныл я, – Болит! Болит!
– Зивот? – встревожено спросил он.
И вдруг, не поняв сам, почему, я капризно заявил:
– Какой живот?! нога болит!
– Посему? – озадаченно спросил он. – Мешок я на нее сейчас уронил! – вдохновение не покидало меня.
– Какой нога? – Риссеу кажется, поверил мне.
А действительно, какая? Я не спеша, выставил вперед правую ногу.
– Вот эта!
Хозяин, присев, внимательно изучал мои ноги, переводя взгляд с одной на другую. Я тоже посмотрел вниз. Интересно, что он там такое занятное разглядел? А Риссеу медленно поднялся и яростно смотрел теперь вверх, прямо мне в глаза. Разумеется, я постарался смотреть как можно наивнее и не моя вина, что с моей рожей это не всегда получается.
– Ты ленивий, хитрий смея! – свирепо зашипел наконец Риссеу – Ты сейчас идет работать и таскать все мешок в кладовая! И если ты еще кричать – болит! – я тебя совсем выгонять!
Он так раскипятился, что стал говорить на лингве значительно хуже обычного. Бросив в меня последний уничтожающий взгляд, Риссеу отвернулся и обнаружив, что Тези исчез, почти бегом рванул в закуток Кена. С обиженным видом я поплелся следом, в душе надеясь, что Кену хватило этого времени. Хорошо, что я много выше Риссеу. Еще из коридорчика я рассмотрел, как Кен невозмутимо крутит свою ручку, а Тези, стоя к нему спиной, рассматривает надписи на мешках и мешочках. Хозяин подскочил к нему и недовольно что-то зашипел по низрански. Но Тези в долгу не остался. Показывая на мешки, он возмущенно отчитывал нашего хозяина. Как я понял, Риссеу не был очень честен с клиентами и подсунул хозяину Тези вовсе не ту муку, которую следовало. Догадавшись тихонько смыться, я отправился по своим делам, справедливо рассудив, что хозяину теперь совершенно не до меня.
Ночью мы со всеми предосторожностями вырыли еще одну ямку в своей каморке. В полумраке землянки, освещаемой лишь светом небольшой банки с местными светляками, я не очень хорошо все рассмотрел, но и того, что увидел, хватило, чтоб запрыгать от восторга. Никогда бы не поверил, что здесь могут быть такие вещи. Следующие пять дней я был настолько счастлив, что никакие придирки Риссеу не могли испортить мне настроение. Даже нудная работа и плохая еда не злили меня больше. Осточертевшие мешки, казалось, стали полегче, и я таскал их чуть не бегом.
Хозяин злорадно ухмылялся, считая что хорошенько напугал меня, и теперь пожинает плоды своей проницательности.
А на шестой день с утра нас неожиданно заперли в нашей каморке и велели сидеть тихо. Кен выждал немного, пока стихли вдалеке все шаги и сделал мне знак выкапывать наши сокровища. Лихорадочно копая песок, обвешиваясь под балахоном запасами продуктов, воды и оборудованием, принесенным Тези, я не сразу сообразил, что наконец-то он настал.
Великий день перемен.
День нашего убытия.