Убить волка
Шрифт:
Восемнадцать варварских племён потерпели поражение. Их принц был захвачен в плен. Слишком много ценных ресурсов было потрачено впустую. По крайне мере, в этом году мы хотя бы стабильно можем поддерживать мир и обезопасить людей рядом с Северной границей. Я надеюсь, что Ваше Высочество возьмет на себя всю полноту ответственности за жизни тысяч мирных жителей и не станет обвинять маршала в гнусной лжи.
Чан Гэн внимательно его выслушал, задумался на мгновение, а затем все же кивнул – слова Шэнь И звучали разумно
— Хорошо.
Шэнь И мгновенно почувствовал облегчение. Он улыбнулся и сказал:
— В тот год, когда "Небесные Волки" совершили поклон Великой Лян, они подарили Его Величеству два сокровища саванны: первым стал Цзылюцзинь, вторым – их Богиня. Самая почитаемая Богиня тронула его своей искренностью, и он сделал её своей законной супругой. Так она и стала единственной женой при императорском дворе.
А что касается других вопросов, ваш поданный уже рассказывал о них раньше. Когда Ее покойное Величество увидит с небес, как вы выросли, она будет счастлива.
Чан Гэн сдержал внутреннюю усмешку. Если судить по словам Шэнь И, то, получается, что Сю Нян – Ху Гээр – была его кровной тётей? Если его тётя считалась настолько привлекательной в те годы, насколько красивой тогда была его родная мать?
— Я считаю, – сказал Чан Гэн, – что, согласно здравому смыслу, эта история должна звучать чуть по-другому: что, после того, как императорская супруга обнаружила, что она беременна, она рискнула жизнью в попытке убежать, а чтобы избавиться от ребенка, она выпила чашу со снадобьем, вызывающим аборт.
О многих секретах императорского дворца не следовало говорить, но этот ребёнок попал в самую точку.
Шэнь И всё детство провёл с благородными людьми и аристократами, поэтому, какие бы мысли его не тревожили, они никогда не отражались на его лице. Сейчас он старательно попытался изобразить спокойствие на своём удивленном и напряженном лице:
— Почему Ваше Высочество говорит о таких вещах? Если вы говорите о госпоже Сю – не стоит на этом так зацикливаться. В конце концов, госпожа Сю была чужеземкой и нет ничего плохого в том, что её сердце принадлежало её родному народу.
Не говоря уже о том, что, несмотря на скрытую ненависть, последние несколько лет она неустанно работала, чтобы вырастить Ваше Высочество. Ей даже удалось отправить половину нефритового кулона обратно в столицу. Это было сделано потому, что она собиралась умереть за страну, и не хотела вовлекать в это Ваше Высочество. Стоит ли объяснять, что подобные чувства – это ни что иное, как самые настоящие кровные узы? Даже если ваша тётя не любила вас, разве ваша родная мать могла вас не любить?
Шэнь И выдержал короткую паузу, затем продолжил:
— Ваше Высочество и Ее покойное Величество похожи настолько, словно вылиты из одной и той же формы, но ваш характер – как у Его Величества. Разве это не кровная связь? Что
Необычайно красноречивая речь учителя Шэнь звучала разумно: если бы Чан Гэн не знал о яде, текущем в его жилах, что постепенно сводил его с ума, он бы, наверное, искренне поверил в эту выдуманную историю и в то, что Сю Нян всем своим сердцем любила его и искренне беспокоилась о нём.
Чан Гэн был из тех людей, которые не верят в подобные истории. Он всегда скептически относился к ним, и у него всегда будет возникать целая кипа вопросов. Он начнет разбирать каждое предложение, обдумывать каждое слово и, каждый раз, когда он копнет глубже, у него всегда возникнет множество новых сомнений.
Чан Гэн почувствовал себя смертельно измотанным.
Когда палочка для благовоний догорела, Шэнь И всё ещё сохранял на крайне напряженном лице лёгкую улыбку. Чан Гэн проводил Шэнь И до двери, затем произнес:
— Прежде, когда я ещё думал, что здоровье Аньдинхоу Гу было слабым, я постоянно напоминал ему об этом. Я прошу, чтобы Аньдинхоу простил меня.
Шэнь И опустил взгляд, но увидел только макушку Чан Гэна - мальчик отказывался смотреть на него. Он вздохнул и вышел из небольшой комнаты. Когда он покинул дом, то свернул на узкую тропинку и увидел "занятого военного делами" Гу Юня. Тот расположился в небольшом цветочном саду, раскинувшемся по двору.
Во дворе господина Го росло очень много мяты. Гу Юнь в одиночестве сидел под крышей небольшой беседки. Делать ему было нечего, поэтому он не нашел занятия поинтереснее, как начать собирать листья мяты и совать их в рот. Затем он их пережевывал и глотал.
Сколько он тут просидел, так сразу сказать оказалось сложно, но несколько кустов мяты вокруг него порядком облысели. Как будто тут прошлась голодная коза и всё усердно общипала.
Шэнь И тихо прокашлялся, но, похоже, Гу Юнь его совсем не услышал. Только когда он подошел поближе, Аньдинхоу прищурился и ни без труда узнал его.
— Неужели действие лекарства закончилось?..
– вздохнул Шэнь И.
Гу Юнь смутился, инстинктивно подавая жест, что он не слышит.
Шэнь И подошел поближе и склонился к нему:
— Давай-ка для начала вернемся, я всё тебе расскажу. Дай руку, тут каменные ступеньки.
Гу Юнь покачал головой, отказываясь от помощи. Он опустил на переносицу Люли Цзин [5], затем, не сказав ни слова, медленно вышел из беседки. Даже две киноварные отметки, казалось, поблекли на его красивом лице.