Убить волка
Шрифт:
В тот день к порогу моего дома тихо подошел Император. Он привел с собой Его Высочество третьего принца. Будучи верховным правителем Империи, он простоял под снегопадом добрую половину часа, прежде чем смог уговорить меня выйти из дома. Чтобы со мной общаться, он писал на моей ладони... Еще он велел стражникам слепить для нас пару снеговиков.
Третий принц... Янь... Он был всего на год младше меня. Он казался мне застенчивым, как маленькая девочка. Всегда улыбался. И он никогда не злился на меня, независимо от того, каким бы отвратительным человеком я не был...
Гу Юнь замолчал.
Третий
— Его Величество был весьма сострадательным человеком, еще попробуй найди такого же, – произнес Шэнь И.
Любовь и сострадание... К сожалению, достойный Император не может позволить подобным качествам преобладать в своей душе.
Гу Юнь больше ничего не сказал. Он поднял глаза и издали наблюдал за Чан Гэном, невозмутимо ехавшим верхом. Чан Гэн наклонил голову, чтобы кое-что рассказать сидящему в телеге Гэ Пансяо. Круглая голова беззаботного мальчишки повернулась навстречу приятелю, и он с улыбкой на лице ему ответил, разразившись звонким смехом.
Чан Гэн почувствовал, как ему пристально глядят в спину. Он обернулся и поймал взор Гу Юня. Выражение лица мальчика внезапно изменилось, и он раздраженно отвернулся.
Гу Юнь заметил:
— Этот ребенок внешне очень похож на свою мать-чужеземку. Но характером он больше пошел в Его Величество. Если бы Янь дожил до его возраста, они были бы похожи.
Шэнь И продолжал отмалчиваться, прекрасно осознавая всю бессмысленность слов, поскольку сейчас его попросту не расслышали бы.
Чан Гэн не мог догадаться, о чем вели разговор Гу Юнь и Шэнь И. Он всегда относился к подобным кулуарным беседам так, будто они ухмыляясь смотрели на него сверху вниз, клюя острыми клювами взглядов его бедную спину. Он так не хотел видеть Гу Юня, и в то же время ощущал, как тот сокращает дистанцию. Украдкой обратив взор на маршала, Чан Гэн, к своему сожалению, оказался прав: тот подгонял лошадь все ближе и ближе.
Это когда-нибудь закончится?..
Чан Гэн вообще не желал с ним разговаривать. Он пришпорил лошадь, и та рванула вперед. Вот только неожиданно для Чан Гэна, она пробежала чересчур далеко, и мальчик случайно подобрался к конвою, везущему заключенного – принца варваров.
Взгляд принца Небесных Волков был переполнен нескрываемой обидой, высеченной на каждой его кости. Стоило Чан Гэну поймать на себе этот взгляд, пронизывающий душу, как он тотчас схватился за поводья, намереваясь убраться подальше от варвара.
Глаза принца скользнули мимо Чан Гэна и оказались направлены на кого-то далеко позади. Принц усмехнулся и произнес:
— Гу Юнь... Миллионы неупокоенных душ следят за тобой.
Его голос походил на скрежет куска ржавого железа, царапающего фарфоровую тарелку. Он был пропитан какой-то демонической силой, из-за чего у всех волосы стали дыбом. Лошадь Чан Гэна взволнованно заржала и в панике рванула вперед.
— Падшие души наших племен смотрят на тебя; обломки железной брони с их могил смотрят на тебя, ха-ха-ха-ха!!! Безграничная сила Небожителей будет слать тебе неисчислимые дурные предзнаменования. Острые кинжалы нашего племени порубят тебя по частям, а после смерти тебе уготованы жуткие страдания!
Внезапно, в глазах Чан Гэна, подобно наваждению, наслоились друг на друга искаженное яростью лицо принца варваров и образ окровавленных губ Сю Нян. Мальчик почувствовал, что все его тело с ног до головы окунули в леденящую пустоту. Он гневно закричал и немедленно потянулся к висящему на талии мечу – он желал немедленно лишить гнусного варвара его головы.
Однако, прежде чем он успел полностью извлечь меч из ножен, он почувствовал, как его остановила чья-то рука, небрежно возвратившая меч обратно.
Рядом с мальчиком оказался Гу Юнь, поторопившийся на выручку. Он бросил раздраженный взгляд на одержимого дикаря, болтающего вздор.
— Почему бы Вашему Высочеству не сберечь "Безграничные силы Небожителей", дабы благословить родные племена и превратить их в господствующую нацию на десятки тысячелетий вперед?
Закончив говорить, Гу Юнь натянул поводья лошади Чан Гэна и повернул голову. Мужчина оглянулся на побледневшего мальчика, чтобы подарить ему улыбку.
— Ты действительно веришь его словам? Послушай, эти люди – мастера запугивания детей. В этом плане они опередили Великую Лян самое меньшее лет на десять. Да и что интересного в пленниках? Иди, иди! Поиграй лучше там.
Чан Гэн тут же выпалил:
— Но он посмел сказать такое...
Гу Юнь не чувствовал себя обиженным от слова совсем. Он разразился смехом, и сейчас вся его сущность источала высокомерную и дикую ауру "бушующего ветра и проливного дождя, не способного сбить его с ног". Чан Гэн продолжал угрюмо смотреть на него. Поначалу он действительно был очень зол, но постепенно, когда эфемерные потоки ледяного тумана растаяли в беззаботном смехе Гу Юня, – слова варвара действительно приобретали совершенно иной, абсурдный оттенок.
И тут у мальчика впервые в голове вспыхнула любопытная мысль. Он подумал: "Почему я должен бояться? Я что, просто сойду с ума, потому что на меня влияет Кость Нечистоты?"
В этом затяжном походе, окруженный солдатами Черного Железного Лагеря, Чан Гэн ощутил, как страх и печаль на сердце начали постепенно утихать. Он казался себе похожим на крохотный, истощенный росток, упавший на холодную землю. Чтобы выпрямиться вновь, ему требовалось совсем немного солнечного света.
Вскоре они прибыли в столицу Великой Лян.
Массивные ворота главного города распахнулись, и Черные Орлы, летящие высоко над головами, опустились на землю и склонили колени, пропуская прибывших в город.
Гу Юнь положил руку на спину Чан Гэна и произнес: "Не стоит так много думать. Давай встретимся с твоим отцом Императором?"
Гу Юнь подтолкнул Чан Гэна вперед, и мальчик, наконец, разглядел на кровати старика. Эту увядшую и больную фигуру Чан Гэн едва мог назвать "Императором".
Тот был очень стар. Его седые волосы напоминали копну высохших серебряных нитей, кожа выглядела сморщенной, а сам он казался чрезвычайно хрупким с прозрачно-бледным лицом. Губы Императора слегка дрожали, он с трудом поднял на Гу Юня глаза.