Убить зло (Подобный Богу)
Шрифт:
Казалось, она боялась слов. Если бы она могла, даже не отвечала бы на вопросы. Как в тот день, когда ты спросил ее про Дика. Это было весной, приблизительно в середине мая. Эрма вернулась из Флориды и говорила о поездке на лето в Шотландию, она хотела, чтобы ты поехал вместе с ней. Вы с ней обедали с Фултоном и его четвертой женой у них на крыше, и, соблазнившись свежим весенним воздухом, она предложила пройтись пешком и отправила Дорста ждать вас на Пятьдесят девятой.
Когда вы переходили авеню у Пятьдесят седьмой, движение застало вас в центре мостовой, и ты стоял у самой кромки
— Долго нам еще идти? — сказала Эрма. — Я ужасно устала. К черту эту физкультуру. Поедем в Шотландию и будем разъезжать там на пони — мы слишком старые, чтобы ходить пешком.
Ты не испытал никакого особого волнения, только любопытство. Было непостижимо, чтобы Дик — и ведь он был женат на Мэри Элейр Керью Беллоуз! Он и раньше проделывал подобные номера; когда дело доходило до женщин, он проявлял широту взглядов и фатализм.
Это было здорово! О, это было восхитительно! Вот тебе и невзрачная потаскушка!
На следующий день была суббота, и Дик не приходил.
Вечером ты рано поехал на Восемьдесят пятую, еще до обеда, и после того, как просмотрел вечернюю газету, воспользовался случаем и небрежно сказал, глядя на нее:
— Ты виделась с Диком в офисе?
У нее ничего не дрогнуло в лице.
— Дик? Ты имеешь в виду мистера Карра?
— Нет, я говорю о Моби Дике. Я имею в виду Дика Уиттингтона, трижды бывшего мэром Лондона.
Она спокойно смотрела на тебя и молчала.
— Да, я имею в виду Дика Карра. Ты его видела?
— А как же, помнишь, мы видели его в театре, в тот вечер?
— Нет, это было не со мной. Вероятно, ты была с мистером Пефтом, или мистером Рокфеллером, или мистером Бэрримором.
Она усмехнулась:
— Сейчас я вспомнила, со мной была Грейс. Она решила, что он очень интересный.
— Ну а после этого ты с ним виделась? Хотя какой смысл спрашивать? Мне просто интересно, как ты все это устраиваешь. Вчера вечером я видел тебя с Диком в такси на Пятой авеню.
Она взяла со стола книгу и хотела усесться с ней в кресло, но вместо этого положила ее на место и продолжала стоять. Ее движения были неторопливыми и методичными, но для нее это было безумным возбуждением.
— Полагаю, вы направлялись сюда? — усмехнулся ты, стараясь не волноваться.
Она неподвижно стояла, как делала часто, опустив руки вдоль тела, слегка приподняв голову, неподвижная, как серое облако в безветренный день.
— Жаль, что ты нас увидел, — сказала она. — Я не хотела, чтобы ты знал, пока все не будет закончено.
— В самом деле! — Ты отложил газету и уставился на нее. — В самом деле?!
— Думаю, он даст мне много денег, — продолжала она. — Я виделась с ним всего два раза, и мы не делали ничего такого, что тебе не понравилось бы. Даже если бы я этого захотела, он не стал бы. Он так и сказал. Он давал мне денег много времени назад, когда я знала тебя.
Он просто жалел меня, и он так богат…
— Я думал, тебя не интересуют деньги.
— Я этого не говорила.
— И куда же вы вчера ехали?
— Мы пообедали с ним в ресторане, обсуждая это дело, а потом он отвез меня домой. Сюда он даже не поднимался.
— В каком ресторане вы обедали?
— Да я не обратила внимания. Он привез меня туда на машине.
— Где вы встретились?
— На углу Бродвея и Фултон-стрит.
Она отвернулась и уселась; она закончила объясняться. Ты посмотрел на нее, и очередной вопрос замер у тебя на губах; когда у нее вот так поджимались губы, а ее взгляд резко уходил от твоего, с таким же успехом ты мог допрашивать и березу. Кровь бросилась было тебе в голову, но ты подавил раздражение. Ты встал, засунул руки в карманы и стал расхаживать по комнате.
— Не верю ни единому твоему слову, — сказал ты.
Она не отвечала, она читала, но после долгой паузы, видя, что ты не собираешься снова говорить, она сказала:
— Все это правда. Я не стала бы тебе лгать насчет мистера Карра.
До этого, когда мы случайно упоминали о нем, она всегда называла его Диком.
И больше ты от нее ничего не добился. В ту же ночь, направляясь домой пешком, ты лениво размышлял над поразительным фактом, что, в то время как тебя нисколько не потрясло ее признание, что Дик делил с тобой ее услуги, тебя невыразимо унижала мысль о его намерении сделать ей роскошный подарок, который сделает ее финансово независимой. Ба, подумал ты, здесь нет никакой опасности, вспомни ее сказку об алиментах ее мужа. Кроме того, при всем своем великодушии и щедрости Дик не был дураком. Следовательно, альтернатива… Ладно, какая разница, Дик или мистер Гоуэн, Дик или мистер Мартин… какая разница… Но под этими размышлениями скрывалось глубокое и сильное возмущение.
Больше она об этом не упоминала. Время от времени ты говорил:
— Когда получишь сто тысяч долларов, дай мне знать, мы закатим кутеж.
Но она ни разу не ответила мне или говорила: «Я их еще не получила», как будто речь шла о вещах, отданных в прачечную. Раз или два ты был близок к тому, чтобы спросить об этом у Дика, но слова застревали у тебя в горле. Если это было правдой, он так бы и сказал — и что тогда? А если это была одна из ее выдумок, это было бы неловко и вызвало бы затруднения. Но ты отчаянно хотел знать…
Ты знал, что Дик был здесь, в квартире? Нет, даже сейчас не знаешь этого наверняка, хотя какое-то время так думал, в тот вечер, когда обнаружил надпись на статуе. Это было в конце июня, как раз перед отъездом Эрмы в Шотландию. Ты приехал сюда до обеда и провел в квартире около двух часов, прежде чем заметил это. Ты подошел к полке взять книгу. На грубой неотполированной поверхности мраморного пьедестала была надпись, сделанная большими черными расползающимися буквами: «Храбрый Билл». Вероятно, ты выдал свое удивление каким-то возгласом, потому что, обернувшись к Миллисент, увидел, что она смотрит на тебя. Ты был в ярости, все твои подозрения сразу снова всколыхнулись, но ты старался владеть голосом.