Убитая пирамида
Шрифт:
– Я принимаю вас просто из вежливости, Пазаир. Ныне вы всего лишь отстраненный от должности бывший судья.
– Если бы дело обстояло именно так, я бы не позволил себе вас беспокоить.
Верховный страж поднял голову.
– То есть?
– Вот документ, подписанный старшим судьей царского портика. С налоговой службой все улажено. Он даже счел, что мой бык тучнее, чем следует, и предоставил мне льготы по налогам на будущий год.
– Как вам удалось…
– Я был бы вам очень благодарен, если бы вы как можно скорее сняли печати с моей двери.
– Разумеется, мой дорогой судья, разумеется! Знайте, я всячески старался вас защитить в этой прискорбной истории.
– Ни секунды в этом не сомневаюсь.
– Наше дальнейшее сотрудничество…
– Может стать необычайно плодотворным. Одна маленькая подробность: с хищением зерна все улажено. Я в курсе дела, но вы узнали обо всем раньше меня.
***
Успокоившись и вернувшись к исполнению своих обязанностей, Пазаир сел на быстроходное судно и направился в Фивы. С ним рядом был Кем. Убаюканный качкой павиан спал, привалившись к бухте пенькового каната.
– Вы меня поражаете, – сказал нубиец. – Вы уцелели, попав между молотом и наковальней; даже самые крепкие люди, и те ломаются в таких ситуациях.
– Мне просто повезло.
– Скорее, возникла необходимость. Причем необходимость настолько острая, что перед вами склонились и люди, и обстоятельства.
– Вы приписываете мне способности, которыми я не обладаю.
Двигаясь вверх по течению, он приближался к Нефрет. Скоро старший лекарь потребует отчета. Выяснится, что молодая целительница свою деятельность не свернула. Столкновение становилось неизбежным.
Судно причалило в Фивах ближе к вечеру. Судья уселся на берегу поодаль от прохожих. Солнце спустилось к горизонту, горы на западе порозовели, под печальные звуки флейты возвращались с полей стада.
На последнем пароме было всего несколько пассажиров. Кем и павиан устроились у заднего борта. Пазаир подошел к перевозчику. Его лицо было наполовину скрыто старомодным париком.
– Двигайтесь помедленнее, – попросил судья.
Перевозчик не поднимал головы от весла.
– Нам надо поговорить; здесь вы в безопасности. Отвечайте, не глядя на меня.
Кому какое дело до перевозчика? Каждый торопится попасть на другой берег, люди беседуют, мечтают, на паромщика никто и не взглянет. Он довольствовался малым, жил особняком, не смешиваясь с населением.
– Вы пятый ветеран, единственный выживший из почетной стражи сфинкса.
Перевозчик не стал возражать.
– Я судья Пазаир, и я желаю знать правду. Четверо ваших товарищей погибли, вероятно, были убиты. Поэтому вы скрываетесь. За всем этим могут стоять только очень серьезные причины.
– Чем вы докажете, что говорите правду?
– Если бы я хотел вас уничтожить, вас бы уже не было. Поверьте.
– Да, вам легко…
– Забудьте об этом. Вам довелось стать свидетелем чудовищного происшествия, верно?
– Нас было пятеро… пять ветеранов. Мы охраняли сфинкса по ночам. Задача, не связанная с риском, чисто почетная, чтобы дождаться пенсии. Мы с одним товарищем сидели с внешней стороны ограды, которой обнесена статуя. Как обычно, мы заснули. Он услышал шум и проснулся. Я хотел спать и попытался его успокоить. Но он разволновался, стал настаивать. Мы пошли посмотреть, в чем дело, перелезли через ограду и обнаружили тело одного из наших с правой стороны от сфинкса, и второго – с левой.
Он прервался, ему было трудно говорить.
– А потом – стоны… они меня до сих пор преследуют! Между лапами сфинкса умирал начальник стражи. Изо рта у него шла кровь, он с трудом выговаривал слова.
– Что он сказал?
– На него напали, он защищался.
– Кто напал?
– Обнаженная женщина, несколько мужчин. «Чужая речь в ночи» – это были его последние слова. Мы с товарищем перепугались. Зачем такая жестокость?.. Следует ли звать стражу, охраняющую большую пирамиду? Мой напарник решил, что не надо, уверенный, что это сулит нам неприятности. Того гляди, еще нас же и обвинят. Трое ветеранов погибли… Лучше молчать, сделать вид, что мы ничего не видели и не слышали. Мы вернулись на свой пост. Когда рано утром нам на смену пришла дневная стража, она обнаружила тела. Мы прикинулись потрясенными.
– Какие последовали меры?
– Никаких. Нас отправили на пенсию в наши родные селения. Мой товарищ стал пекарем, я собирался чинить колесницы. Его убийство заставило меня скрываться.
– Убийство?
– Он был необычайно осторожен, особенно с огнем. Я абсолютно уверен, что его подтолкнули. Трагедия сфинкса преследует нас. Мы представляем опасность. Кто-то убежден, что мы слишком много знаем.
– Кто вас допрашивал в Гизе?
– Какой-то старший офицер.
– Полководец Ашер с вами не говорил?
– Нет.
– Ваше свидетельство сыграет на суде решающую роль.
– На каком суде?
– Полководец утвердил документ, согласно которому вы и четверо ваших товарищей погибли в результате несчастного случая.
– Ну и хорошо, значит, меня больше нет.
– Если вас нашел я, значит, найдут и другие. Выступите свидетелем и снова будете свободны.
Паром подходил к берегу.
– Я… я не знаю. Оставьте меня в покое.
– Это единственный выход. Вы должны сделать это в память о ваших товарищах и ради себя самого.
– Завтра утром на первом пароме я дам вам ответ.
Перевозчик выбрался на берег и привязал веревку к колышку.
Пазаир, Кем и павиан пошли прочь.
– Охраняйте этого человека всю ночь.
– А вы?
– Я пойду переночую в ближайшей деревне. Вернусь на рассвете.
Кем колебался. Полученный приказ ему не нравился. Если перевозчик что-то рассказал Пазаиру, значит, судья в опасности. Он не мог обеспечить безопасность обоих.
Кем выбрал Пазаира.