Убиться веником, ваше высочество!
Шрифт:
Чтобы тебе король тоже голову оттяпал, козел. Хотя бы за то, что ты берешь у всех подряд взятки.
Вечером мы приехали в еще один городок и заняли постоялый двор. Хозяин расстарался, украсил его флагами и цветами, но воняло так, что я чуть сознание не потеряла. То, что я почти сомлела, выходя из кареты, истолковали по-своему.
— Ох, бедняжка принцесса, притомилась! — злорадно воскликнула какая-то женщина.
— Не будь дурой, Нини, это никакая не принцесса! Камеристка, наверное! Гляди, она и босая!
Ах, ну да. Меня подхватил под руки Жано, и так, ковыляя, я добралась до постоялого двора. Миазмы пробрались мне до печенок.
— Пошли прочь, балаболки!
Это было не нам, а сплетничающим женщинам. Черт с ними, я шла и думала — без содрогания на свое тело я взглянуть не смогу, там же один сплошной синяк.
— Долго ехать до Астри? — прохныкала я и не смущалась нимало тем, что висела на святом брате. Смущало ли это тех, кто пришел на нас поглазеть, я была без понятия.
— Дней десять? — предположил Жано. — Если ничего не случится.
Десять дней? Лучше убейте меня сразу. Трудности часто подстерегают там, где их не ждешь.
Принцесса я или нет, но подоспевшая полная низенькая дамочка в роскошном чепце провела меня в опочивальню вовсе не королевскую. Маленькая, темная, с низкими потолками клетушка; узкая кровать, похожая на шкаф в прихожей, наверное, с кучей блох; мангал в углу, наведший меня на крайне тревожные мысли; сундук, стол, кривой стул и бочка. Я обреченно заглянула туда — горячая вода, вот и знакомая мыльничка на столике, и я, конечно, не могла пренебречь такой возможностью. Понадеявшись, что никто ко мне не зайдет, я с трудом разделась — сложнее всего было развязать узлы на корсете и лифе, но я справилась, чуть не вывернув суставы. Я расплела волосы, прикрыла одеждой мешочек с драгоценностями и украденные пряности, в чем мать родила подтащила к бочке мангал — хоть какое-то я нашла ему применение — и, забравшись на него, перекинула через бортик ногу, другую и окунулась в вожделенное тепло. Как я и обещала себе, я не стала смотреть на посиневший зад. Ладно, я просто не стала его рассматривать.
— …и спать ложитесь, госпожа, а ужин вам Сисси сию же минуту принесет, — услышала я одновременно со звуком открывающейся двери и занырнула под воду.
Дверь закрылась, я, высунув голову так, чтобы дышать и нормально слышать, попыталась понять, кого принесло в мою конуру, когда мне одной здесь тесно.
Кто-то подошел, шурша юбками, и постучал по бочке.
— Как тебя зовут?
Я вынырнула и оказалась нос к носу с Эрме. Было смешно.
— Эдме, — фыркнула я. — Как принцессу. Может, мать назвала меня так неспроста? Ты должен быть с Лили, разве нет?
Эрме быстро оглянулся на дверь. Я окунулась. Вода в бочке скоро начнет остывать, и я-то нормально переживу свое рождение Венеры, в мои суровые лета стесняться давно нечего, а о чем думает этот парень и зачем он ко мне пришел?
— Ошейник, — коротко ответил Эрме. — Мне нужно, чтобы ты помогла его снять.
— А Лили? — вдруг испугалась я. — Если кто-то к ней придет?..
— Она уже легла спать. Ее никто не будет тревожить и стражник стоит у дверей.
— Ты помог ей раздеться, — съязвила я и перепугалась снова, но теперь уже от понимания, что я несу и почему. Девчонка, в теле которой я оказалась, против моей воли брала надо мной верх. Ей нравится этот парень, она молодая, она не умеет выражать свои чувства, ее никто не учил — или учили, но уроки нетрезвых матросов и разудалых девок из кабака, пожалуй, не то, что стоит запомнить. Эрме ей нравится, ей, Эдме, а что насчет Мартины Мариновой?
А Мартина Маринова должна думать не о парнях, а о собственном благополучии. Беглый раб его не обеспечит, а вот проблемы может создать.
— Она сама прекрасно справляется. — Эрме опять оглянулся на дверь и вытащил из-за пазухи камень. — Может быть, он начнет действовать как надо. Я отвернусь, вылезай. Мне и правда очень нужна твоя помощь.
Несмотря на все нетерпение, я домылась, пока вода не остыла совсем. Эрме держал слово и не поворачивался к бочке, а когда пришла девчонка с подносом, быстро схватил еду и выпроводил девчонку вон, подтащил к двери стул и приладил его так, чтобы, может, и не зайти, но неожиданно ворваться к нам никто не смог.
— Тебе дать простыню? — спросил Эрме, услышав, что я выбираюсь.
— Да, будь любезен.
Тут уже было что-то близкое к тому, о чем я читала: простыня не первой свежести, но можно закутаться в нее и подсушить волосы. С тем, что гигиена на нуле, мне так и так придется смириться.
Чуть обсохнув, я натянула на себя рубаху и юбку, больше для тепла, чем ради приличий, и позволила Эрме обернуться.
— Смотри, — он вытянул руку, а другой начал срывать с себя чепец и ленты. Камень в его пальцах слегка светился, но я это уже видела, хотя и не понимала, в чем секрет. — Он чувствует силу Астрийских гор. Не знаю, хватит ли этой силы, но попытаться мы должны.
Я кивнула. Это магия? Волшебство, черт его побери? Невероятно. И понятно, почему брат Луи оторопел, когда я не проявила никакого интереса к Синему Камню.
— Где ты его взял? — я машинально протянула руку, наивно надеясь, что получится хотя бы потрогать магическую вещь.
— Украл, — невесело усмехнулся Эрме. — Все равно меня за это не казнят, если поймают, высекут, и то не до смерти. Я же раб. Меня должны вернуть хозяину. — Ленты поддавались плохо, и он разжал пальцы, Камень мягко упал в мою подставленную ладонь, и я поразилась, какой он тяжелый и странный на ощупь — прохладный и словно бы мягкий, как силикон.
Чепец отлетел в сторону, Эрме вздохнул и покрутил головой, коснулся ошейника и оставленных им следов на шее.
— Давай, — велел он негромко. — И не бойся. Это больно, но мы справимся.
Глава 10
Будет больно. Хорошо, сглотнула я, я готова, спасибо, что предупредил, что от меня требуется?
— Я попытаюсь не кричать, — отчаянно шептал Эрме, взяв меня за правую руку, и несмотря на то, что мне было приятно прикосновение, ничего хорошего я не ждала. — То есть — если я закричу, конец нам обоим. Поэтому я не буду кричать, а ты… не бойся.
Я кивнула, сжимая Камень, и я не понимала ни черта. До его слов я была еще относительно хладнокровна, теперь же мне стало чертовски страшно, так же, как самому Эрме, может, больше, потому что я и предположить не могла, на что иду. Эрме был бледен до обескровленных губ, и его готовность к мукам пугала сильнее, чем то, что нас ждало: неизвестность.
— Какие заговоры ты знаешь?
— Что? — нелепо пискнула я. — Никакие.
Эрме снова потер шею, я ждала. Мне было бы легче, если бы я знала, что мне придется сделать и как, и не то чтобы он говорил загадками — я должна была понимать, о чем он. Если бы я попросила его поймать сеть и отправить мыло…