Убиться веником, ваше высочество!
Шрифт:
Разумеется, Камень Эрме не отдал. Я пожала плечами и отправилась есть, очень надеясь, что здесь нас покормят немного лучше, чем в прочих местах, но если не считать пареных овощей и куска хлеба, нормальной еды не принесли. Шмат истекающего жиром мяса, но это ешьте сами, господа, и я, хмыкнув, откопала из-под юбок запасы соли и приправ. Губу пожжет, зато желудок будет мне благодарен.
Эрме наблюдал за мной. Стоял за плечом и смотрел, как я наворачиваю, может, делал какие-то выводы. Наверное, совершенно не те, на которые я рассчитывала.
— Теперь я вижу, что ты пиратка, — проворчал он. — Только пираты солят еду так, как ты.
— У-мгу-м? — промычала я и сообразила, что он имеет в виду морскую соль. Логично, ее несложно соскрести со всего, что облизала волна. Возможно, соль помогает избежать заболеваний, как лимоны способствовали профилактике цинги.
Я не стала говорить, что так вкуснее. Эрме должен усвоить урок, пусть пока все, что он уяснил, что я — пиратка. Превосходно. Это дает мне преимущество, потому что он не станет подкрадываться ко мне и тем более угрожать мне ножом — вдруг я решу не играть роль забитого уличного крысеныша и отвечу.
Я наелась, вытерла руки о юбку — надо соответствовать имиджу морской разбойницы — и пошла к кровати. Створка скрипнула, с истерическим писком куда-то метнулась жирная мышь. Но что мне какая-то мышь, когда на корабле наверняка были крысы? Мне так понравилась идея с пиратством, что я с удовольствием отыгрывала эту роль.
Кровать была жесткая, несвежая и сырая, а я невыносимо хотела спать. И никакие тайны Синего Камня меня уже не подняли бы с набитой камнями подушки.
— А ты куда? — спросила я Эрме, который с готовностью сунулся ко мне в шкаф-кровать.
— Я твоя служанка, забыла?
Верно, такое практиковалось. Слуги спали с хозяевами — тепло, заодно и охрана. Зимой я, конечно, не стала бы артачиться, но не сейчас. Пошел вон.
— Проваливай к Лили, — дружелюбно предложила я. — Во-первых, здесь места нет, во-вторых, она тебе будет рада. Серьезно, я ненавижу спать с кем-то рядом. Или ты полагаешь, что я спала со всей командой вповалку?
За идею с пираткой я оставлю Лили драгоценности, которые надеты на ней сейчас. Идеальное прикрытие, пусть его не стоит выносить за пределы нашей компании.
Эрме покрутился, но спорить не стал. Я прикрыла дверь, попыталась пристроиться на постели так, чтобы мне не впивалось ничего ни в ребра, ни в спину. Может быть, ее королевское высочество и жила в королевских условиях, но эти условия явно не создавали для фальшивых принцесс.
Да полно, даже удравшая мышь, наверное, в курсе, что за принцесс возят в Астри. Приятного аппетита.
Я вырубилась еще до того, как Эрме угомонился. Он старался улечься на лавке, я злорадствовала, потом уснула. Открыла я глаза оттого, что совсем близко хлопнула дверь, и я, вздохнув, вытянулась, чуть не заорав — так у меня затекло все тело, — приоткрыла дверцу кровати и выглянула в комнату.
Эрме не было. Стула у двери тоже. На меня смотрела невысокая толстая монахиня, и нижняя половина лица у нее была закрыта белым полотном. Если бы не рост и полнота, я бы предположила, что Эрме наконец раскинул мозгами и нашел оптимальное прикрытие для растущей — иначе не может быть — бороды, но, как выяснилось позже, эту идею я не смогла бы ему даже озвучить.
Монахиня помогла мне одеться, проследила, чтобы я основательно поела, дала мне возможность собраться и сделала вид, что богатства, которые я, отвернувшись, прятала под одеждой, не ее дело, а затем вывела во двор и указала на экипаж, в котором днем раньше ехала Лили — как маркиза де Фрели. Ни Жано, ни Марибель, ни Лили, ни Эрме я не увидела, как и карету, в которой ехала я.
«Этой девушкой придется пожертвовать»…
Глава 11
Карета, в которой с таким пафосом Лили покинула столицу под именем Эдмонды вер Комстейн, тоже была без рессор, зато с обитыми, мягкими сиденьями и стенами. Мотало меня ничуть не слабее, но синяков я надеялась насчитать меньше в разы.
Из-за обивки в карете смердело как в ночлежке. Огромная корзина с припасами манила, сквозь въевшуюся вонь нечистых тел пробивался аромат копченостей и свежей выпечки, но воображение подсовывало мне образ спящего бомжа в вагоне метро, и аппетит исчезал, толком не разыгравшись. Вот приправы, приправы я — нет, я даже не каюсь! — вытащила, как только монахиня прикорнула. Спала она почти всю дорогу, и я маялась от скуки. С другой стороны: если бы монашка и не дрыхла, у нее все равно обет молчания.
Я жалела, что Камня нет. Я бы аккуратно положила его монахине под подушечку, на которой она восседала как магистр Йода, может быть, он и подзарядился бы? Меня беспокоило, где Эрме и остальные. Если я теперь вместо Лили, значит, она место меня? Улучив момент, когда мы поворачивали, я высунулась, оглядела караван. Богатых телег стало меньше, телег поплоше — больше, количество охраны снова уменьшилось, и вся она держалась возле второй кареты. Я еду практически во главе, практически на съедение. Не то чтобы я верила, что я пункт в меню, но иных объяснений не находилось. Где-то здесь сидит дракон и лакомится принцессами?
У бедняги несварение, ему постоянно подсовывают суррогат.
Два дня мы тащились по равнинам: поля, реки, горы вдали, леса. Сначала я с интересом рассматривала крестьян, виднеющиеся вдали замки; крестьяне с не меньшим увлечением рассматривали нас. Потом однообразие мне наскучило, и я начала лезть на стенку — поборов брезгливость, выдирала нитки из обшивки, — но на четвертый день нашего путешествия, когда мы с рассветом покинули очередной постоялый двор, я обмерла от восторга. Мы выезжали из городка и направлялись в ущелье.
Горы всегда приводили меня в экстаз. Похожих гор нет — есть прежде не виденные. Ущелье вставало перед нами, невысокое, узкое, казалось, что всадник не протиснется между серых скал, но стоило нам завернуть, и я приникла к окну и уже не могла оторваться.
Тесный проход, а затем — долина в ярких цветах, замерших, будто чего-то ждущих. Водопады — невысокие, чистые, шумные, быстрая речка, стиснутая каменными берегами. И мхи, скалы поросли зелеными бархатными коврами, и над всей этой идиллией стояло сапфировое ясное небо.