Убиться веником, ваше высочество!
Шрифт:
Последней в ряду, даже немного поодаль, стояла одинокая статуя девушки. Не было традиционной брачной оградки, вазонов и фонариков, зато срезанных цветов было такое количество, что мне показалось — это не памятник, это могила. Словно здесь, в королевском саду, среди символов вечной любви покоится юная и прекрасная…
Я не сразу поняла, что не так, и сморгнула. Потом еще раз, и еще. Но ошибиться я не могла, потому что одно отличие сразу бросалось в глаза, и я не в силах была отвести взгляд от статуи.
— Она человек! — придушено вскрикнула я.
— Да. Конечно. Разумеется, она человек.
Я шарахнулась в сторону, чудом не заорав. Принц смотрел не на меня, а на скульптуру, и в глазах его была невыразимая тоска, а в руках — охапки свежих цветов.
— Я не ожидал, что ты придешь так скоро, — спокойно сказал он, подошел к памятнику и положил к подножию цветы. Я стояла, давясь словами, но все равно нечего было сказать. Я не знала, как обращаться к принцу, и убедилась, что это — могила. Здесь и покоится принцесса, та самая, первая, вот и платье у нее такое, какое люди могли носить век назад, но…
Что. С ней. Черт. Возьми. Произошло?
Принц повернулся ко мне. Я сглотнула. Отпускать Монто было паршивой идеей.
— Ме… меня зовут Эдмонда, ваше высочество, — проблеяла я и сделала книксен. В гномском платье вышло даже изящно, хотя правая нога провалилась во что-то мягкое. — Это мое настоящее имя, и я невеста гнома Монто, — поспешно добавила я.
— Я знаю, — кивнул принц без улыбки. — Сразу видно, что ты человек. Я Ренто, так меня и зови. Мы не люди, мы — гномы. Принц я, когда того требуют обстоятельства, но сейчас ты — мой гость.
Он был старше Монто — лет на десять. Сто десять? Пожалуй, я уже научилась разбираться в возрасте гномов. Ренто подал мне руку и помог вылезти из низкого вазона, куда я — бестолочь я какая! — умудрилась с перепугу запрыгнуть.
Хорошо, что не села на цветы задом, пока раскланивалась.
— Я пришла узнать, что с той девушкой, — выпалила я. Пусть так, пока у него меланхоличное настроение, а у меня адреналин, и я не успела окосеть от непонятного страха. Я понимала, что это грубо, что Ренто пришел к невесте, что я вообще с утра пораньше некстати, но Лили тревожила. Нет, не так: узнаю, что с ней, и пойму, стоит ли мне чего-нибудь опасаться. Мне и Монто.
— Она уехала, — Ренто не выглядел тем, кто собирался отправить меня на плаху, но кто скажет, что у него на уме. — Она мне не нужна. Как не нужны и все остальные.
— Потому что они не принцессы?
— Потому что они не Ирвия.
Он оглянулся на статую, будто ему сложно было уйти от нее. Черт возьми, он любит эту девушку век спустя, так этот брак был не политический?
— Прости, — повинилась я. — Я… уже не человек и еще не гномка. Я невоспитана и плохо знаю обычаи. — Ренто улыбнулся и ничего не сказал. — Так Лили уехала?
— Ее звали Лили? — Ренто картинно приподнял левую бровь. — Она тоже представилась мне как Эдмонда. Я предлагал ей выбрать любое поселение людей или остаться в Астреме, но она… — он нехорошо усмехнулся. — Как многим людям, ей не хотелось работать. Отец продал несколько Синих Камней посланнику Дьюли, и Эдмонда… Лили уехала с их посольством.
— У нее был друг. — Или не друг, но без разницы. Должен хоть в чем-то мне пригодиться Эрме, возникнут вопросы — пусть объясняется с королевскими дознавателями. — Он беспокоится о ней.
Мы шли по дорожке, окруженной высокими, темными, пряно пахнущими деревьями. В парке постепенно появлялся народ, Ренто кивнул кому-то приветственно, и я тоже, в ответ мы получили заинтересованные взгляды.
— Все надеются, что я, может быть, женюсь на тебе, — иронически заметил Ренто. — Отец не разрывает договор, зная, что люди… поймут неправильно. Они странные. Любят роскошь, не любят труд и вечно жалуются на налоги. Если бы ты смогла рассказать о них, мы с отцом были бы благодарны. О да, — рассмеялся он, — конечно, ты можешь прийти с Монто. Я его знаю, у него руки мастера, видишь фонтан? Твой жених был среди гномов, которые его сделали.
Мне безумно захотелось посмотреть, но попросить я не решалась. Ренто угадал мои желания и сделал пригласительный жест.
— Спасибо, — искренне сказала я. В моем мире были принцы и короли, не чуждавшиеся простых смертных. И те, кто был больше символом, чем живым человеком.
Фонтан был небольшим, невысоким, с каменными цветами и лежавшими среди них Странниками. Сам бассейн выстлали Синими Камнями — Эрме, конечно, врал, в них вовсе не играли дети. Фонтан издавал тихую музыку, я досконально обследовала все, не поняла, откуда она доносится, и вопросительно посмотрела на Ренто.
— Это поют Синие Камни. Монто расскажет тебе, как это сделано, я не настолько умел, увы. Да, ты упомянула о друге… Эдмонда, мне кажется, люди совсем не умеют дружить.
Интересное замечание, поразительно верное. Что связывало рабов? Рабство. Побег. А потом? Жано остался в человеческом поселении заботиться о Марибель — честь ему и хвала, а Лили и Эрме? Что у них было общего?
— Он нахален, — ухмыльнулся Ренто. Я сморщила нос: сложно не согласиться. — Он всюду совался, кривился и свысока смотрел на каждого гнома. Отец приказал его сразу изгнать, но я попросил — пусть приходит ради Эдмонды… Лили. Она даже милая для человека. Капризная, конечно. Мне было жаль их обоих, рабство отвратительно, и я никогда не пойму людей.
Я села прямо на бордюр фонтана, и Камни издали возмутительный звук. Но пока не возмущается Ренто, можно не волноваться. Нет, я понимала, что следы ошейников не спрятать так просто, но…
— Я дал ей на прощание триста дукатов и подарил украшение.
Вот это ты зря. Но понятно, почему Лили тихо слиняла, Эрме бы вытряс из нее половину, а то и все целиком. Что же, пусть она хоть в Дьюли будет счастлива, если поговорка о девушке и деревне не подтвердится в очередной раз. Основная проблема — куда бы ни бежал человек, он всюду тащит себя самого.