Убитый манекен

Стееман Станислас-Андре

12. Кто-то в погребе

Ирэн увидела из сала, как ее кузина и Малез прошли на веранду. Она подошла к ним и, обращаясь к комиссару, спросила:

— Что рассказал вам папа? Наверное, засыпал вас подробностями о смерти моего брата?

Fe застенчивость, ее замешательство вроде бы полностью исчезли, и говорила она возбужденным тоном. Легкий румянец окрашивал ее щеки. Комиссар недоумевал, чем он вызван: дующим в саду холодным ветром или же внезапно

разгоревшимся неким внутренним огнем.

— Вы теперь убедились, что ничего таинственного не произошло? Если папа говорил с вами о Жильбере — а он не мог не говорить с вами об этом, — то вы, конечно, составили определенное мнение о… его смерти. Остались ли вы при убеждении, что существует какая-то связь между ней и тем, что вы называем «убийством манекена»?

Малез сделал неопределенное движение:

— Право, очень возможно, что меня увлекло мое воображение… Будущее покажет…

Он взял шляпу, оставленную им на стуле:

— Позвольте мне удалиться. Могу я спросить у вас, куда вы убрали манекен?

Ирэн с удивленным видом огляделась:

— Но я… Не видя его больше здесь, я подумала, что вы сами его переложили на другое место, в вестибюль или куда-то…

— Нет. Когда мы вместе пошли в комнату вашего отца, я оставил его прислоненным к этой стене.

— Тогда он и должен бы здесь оставаться! Спустившись, я сразу же через кухню прошла в сад. После нашей беседы я сюда больше не заходила.

— Любопытно!

Комиссар повернулся к Лауре:

— Был ли здесь манекен, когда вы выходили отсюда, чтобы присоединиться ко мне в комнате вашего дяди?

— Мне кажется… Если подумать, да, он еще должен был здесь находиться. Иначе просто не могло быть, потому что он еще был тут, когда вы с Ирэн оставили меня одну. Я же покинула веранду, лишь услышав, как возвращается Ирэн. Мы поболтали пару минут в вестибюле, а затем я поднялась, тогда как кузина спустилась по лестнице, ведущей на кухню.

— Очень хорошо! — сказал Малез. — В этом случае очевидно, что никто не мог переложить манекен…

Он подразумевал «украсть».

— …пока вы обе находились в вестибюле. Правильно ли я предполагаю.

Он обратился к Ирэн:

— …что из сада вы могли видеть все, что происходит на веранде? Как только ваша кузина и я вошли сюда, вы сразу же направились к нам…

— Действительно, но я играла с Маргаритой и не могла все время смотреть в эту сторону…

— Насколько я понимаю, ваш отец прикован к креслу?

— Вот уже много месяцев, как он его не покидает, разве что на ночь.

— И, конечно же, в этом случае он обращается к вам за помощью?

— Да. Без Лауры или меня он был бы практически обречен на почти полную неподвижность.

— Вы

обязали бы меня, вызвав Ирму.

Чуть позже служанка с порога сердито бросила:

— Ну в чем дело! У меня жаркое на огне…

Малез подхватил мяч на лету:

— Давно?

Старуха бросила на него убийственный взгляд:

— А вам какое до этого дело?

— Отвечайте на мой вопрос.

— Ответьте, Ирма, — сказала Ирэн.

— Добрую четверть часа!

— И вы не переставали за ним смотреть?

— Уж конечно, я бы не дала ему подгореть!

— Сюда вы не заходили?

— Раз я вам говорю…

— Никто не звонил? Вы никого не впускали?

— Если бы звонили, вы бы сами услышали.

С этими словами старуха, враждебность которой все возрастала, круто повернулась и, хлопнув дверью, вернулась к своей плите.

Малез какое-то время прислушивался к ее удаляющимся по лестнице шагам.

— Гм, — произнес он. — Очевидно, что старуха неискренна…

— Извините, — живо запротестовала Лаура. — Это не так! Тем, кто ее знает, никогда бы и в голову не пришло заподозрить Ирму во лжи… И что, как вы думаете, она могла бы сделать с манекеном?

Малез снова откашлялся. Он высказал сомнение в чистосердечии служанки лишь для того, чтобы вызвать возражения обеих девушек.

— Прекрасно понимаю, — возразил он, — что одна из вас поддалась искушению сохранить дорогое воспоминание. Говорите со мной без всяких опасений. Если вы забрали манекен…

Ирэн больше не могла этого вынести:

— Ну это уж слишком!.. Вы явились сюда и засыпали нас тысячей вопросов один наглее другого, вы оскорбляете нас чудовищными подозрениями! Мы что, обязаны перед вами отчитываться? Мы больше не являемся хозяйками в собственном доме?

— Ирэн! — мягко прервала ее Лаура.

— Оставьте! — сказал Малез. — Я не формалист, и мадемуазель совершенно права: она хозяйка в своем доме. Если она спрятала манекен, значит, у нее были для этого основательные причины…

— Но я ничего не прятала! — взорвалась Ирэн. — Я запрещаю вам делать подобные предположения. Вы… вы отвратительны! Я… я прошу вас удалиться!

— Ирэн! — снова вмешалась Лаура.

Она подошла к сестре, обняла за талию и заставила сесть:

— Успокойся же…

Малез поклонился.

— Ухожу, — сказал он. — Ухожу с уверенностью, что кто-то мне солгал. Последний вопрос! Вы ответите на него, лишь если сами захотите…

Он настойчиво посмотрел на Лауру:

— Ваш дядя объявил мне — как раз в тот момент, когда вы прервали нашу беседу, — что восковая фигура Жильбера исчезла в то же время, что и оригинал… Вы же мне рассказывали иначе…