Убийца королевы
Шрифт:
Рейчис фыркнул.
– Он думал об этом каждый день за последние два года и потратил на это каждую монету, какую заработал.
Парсус посмотрел на меня.
– Что он сказал?
Я пожал плечами.
– Откуда мне знать? Он просто тупое животное. Наверное, увидел птицу и испугался.
– Я бы сказал, что глупое животное – то, которое привязано к лошади, – заметил Рейчис.
Маршал внимательней ко мне пригляделся.
– Знаешь, они не столько чёрные, сколько… Ну, я не могу правильно описать. В столице
Я улыбнулся.
– А он вылечит вывихнутую шею человека после того, как с неё снимут петлю?
– А, да, прости.
– Парсус, не досаждай мальчику! – крикнул Харрекс. – Просто дай ему воды и оставь его в покое.
– Прекрасно! – крикнул в ответ Парсус, потом сказал мне: – Твои руки, похоже, слегка обожжены, парень. Хочешь, я полью на них воду и немного ополосну?
– Не беспокойтесь, – ответил я, сжав кулаки.
Я не просто упрямился – у меня была очень веская причина желать, чтобы мои руки не ополаскивали.
– Ну, как хочешь, – ответил Парсус. Он кивнул на длинную, пыльную дорогу впереди, которая прорезала горы, высящиеся слева и справа от нас. – Но до столицы ещё два дня.
Потом он снова принялся спорить с Харрексом, чья очередь играть с белкокотом.
Я попытался шевельнуть плечом, в котором устроил временное обиталище нож Меррела. Маршалы меня перевязали, но плечо всё ещё горело. Вонь рвоты и собственное вонючее дыхание атаковали мои ноздри, а в ушах стояло благодарное воркование самого злобного существа в мире.
– Белкокоты даже не издают таких звуков, знаешь ли, – сказал я.
– Что? – спросил Харрекс.
– Ничего.
Я слегка приподнял голову и посмотрел на небо. Солнце начало опускаться к горизонту. Маршалы разобьют лагерь на ночь, и это хорошо, поскольку мой план спасения основывался на том, что меня не будет невыносимо тошнить. План не был блестящим и зависел от того, чтобы на время убедить их, что я куда более сильный маг, чем кажусь. А это означало дьявольски обжечь руки – идея не из лучших, поскольку единственная магия, в которой я по-настоящему хорош, требует быстрых и уверенных пальцев. Тем не менее я почти не сомневался, что у меня всё получится, лишь бы ничего…
– Налётчики! – закричал Парсус.
Я так быстро попытался повернуть голову, что упал бы с лошади, если бы не был к ней привязан.
– Будь всё проклято, – сказал Харрекс. – Сколько их и как далеко?
Я видел Парсуса краешком глаза. Сквозь опоясанную медью подзорную трубу он пристально смотрел в сторону приграничных гор.
– Я насчитал семь. И, сдаётся, по меньшей мере в полумиле отсюда.
Старший маршал крякнул.
– Проклятье, Парсус, ты зря меня напугал.
Он взял у Парсуса трубу и поднёс к глазу.
– Им понадобится добрых три часа, чтобы спуститься верхом с того хребта.
Харрекс убрал трубу в седельную сумку.
– Проклятые забанцы каждый год рвутся всё дальше на юг.
Он подвёл свою лошадь к моей и нагнулся, чтобы убедиться – путы стянуты туго.
– Прости, малыш, ужина не будет.
– Что вы имеете в виду? – спросил я. Сердце моё провалилось так глубоко в желудок, что можно было спокойно побиться об заклад – оно вернётся на место, только когда меня в следующий раз начнёт рвать.
Маршал посмотрел на меня сверху вниз.
– Мы не будем связываться с отрядом забанских налётчиков. Мы заметили семь их всадников, а поскольку нас только двое, Парсус и я… Ну, мне не нравится расстановка сил. Нет, мы будем ехать всю ночь до казарм в Каструм Товус. Там мы захватим ещё нескольких маршалов, чтобы наверняка живыми и здоровыми добраться до столицы.
Размышляя над тем, что мне ни за что не удастся сбежать от целого отряда маршалов, я почувствовал, как Харрекс похлопал меня по спине.
– Прости, малыш. Похоже, ближайшие несколько часов тебя ждёт не самая лёгкая езда.
Он открыл прицепленный спереди к седлу маленький колчан с арбалетными болтами и стал тыкать пальцем в каждый по очереди, считая вслух. Я поймал себя на том, что считаю вместе с ним. У него было восемь болтов, значит, если забанские налётчики нас нагонят и Харрекс – лучший стрелок в мире, у него одним болтом больше, чем нужно. Я мысленно прикинул, на что он может использовать последний болт: подстрелить дичь на обед, поковырять им в зубах, убить меня… Когда ты в наручниках и болтаешься на лошадином боку, такие мысли невольно лезут в голову. Но этот лишний болт не давал мне покоя.
Маршал искоса взглянул на меня, проверяя своё седло.
– Ты что-то замышляешь, парень? Потому как не думаю, что тебе повезёт подкрасться ко мне, пока ты привязан к этой лошади.
Я вскинул голову.
– Маршал Харрекс? – как можно тише окликнул я.
– Да? В чём дело? Путы слишком тугие?
Я покачал головой.
– Вы когда-нибудь слышали о Забанском Колесе Судьбы?
Старый маршал пожал плечами.
– Конечно… Вроде как слышал. Это символ их страны, верно? У нас есть большое бронзовое колесо в одной из библиотек королевского дворца.
– Важнее то, что это символ их философии. Они думают, что судьба вращается, как колесо. Вы помните, сколько спиц в том колесе?
Он поджал губы.
– Спицы… верно. Учил в школе. Восемь, если я правильно припоминаю. Ну-ка… Начала, концы, долг, веселье… Остальные не помню.
– Сколько провинций на территориях Забана?
– Восемь. К чему ты кло…
– А сколько раз в день забанцы медитируют?
– Восемь. Им нравится восьмёрка, ладно? Они очень последовательный народ. Теперь доволен?