Убийца, мой приятель (сборник)
Шрифт:
Уорнер вышел на улицу. В нескольких шагах от него мальчик-рассыльный приклеивал к фонарному столбу листок с телеграммами. Около фонаря сразу собралась кучка людей. Одни махали шапками, другие перекликались через улицу. Уорнер бросился вперёд. На листке красовались напечатанные крупным шрифтом слова:
– Так вот оно что! – весело крикнул Уорнер. – Стало быть, Доддс был прав!.. [69]
69
Рассказ (на это намекает и его название) служит как бы иллюстрацией к знаменитому изречению английского поэта Т. Кэмбелла (1777–1844): «Грядущее отбрасывает свою тень на настоящее». [ «Coming events cast their shadows before».]
Человек
Наверное, многие ещё помнят обстоятельства необыкновенного происшествия, о котором весной 1892 года столько писали газеты под заголовками «Загадка Рагби» или «Тайна Рагби». Случилось оно в тоскливую пору, когда давно уже не происходило ничего интересного, и поэтому привлекло к себе, может быть, незаслуженно большое внимание, но оно впечатлило соскучившихся по новостям читателей газет той смесью фантастического с трагическим, которая столь возбуждающе действует на воображение широкой публики. Впрочем, после того, как длившееся несколько недель следствие закончилось ничем и стало ясно, что загадочные факты не получат вразумительного объяснения, интерес к этому делу угас. С того времени и до самого недавнего казалось, что происшедшая трагедия окончательно заняла место в мрачном каталоге необъяснённых и нераскрытых преступлений. Однако полученное недавно сообщение (в достоверности которого, похоже, не приходится сомневаться) пролило на эту историю новый и ясный свет. Прежде чем познакомить с этим сообщением читателей, я позволю себе освежить в их памяти необыкновенные факты, на которых основан данный комментарий. В двух словах они таковы.
В пять часов вечера 18 марта 1892 года с Юстонского вокзала вот-вот должен был отойти поезд Лондон – Манчестер. День был дождливый и ненастный, резкий ветер дул всё неистовей, так что погода явно не располагала к путешествию никого, кроме тех, кого побуждала к тому необходимость. Однако именно пятичасовым поездом предпочитают возвращаться из Лондона манчестерские дельцы, поскольку он идёт всего с тремя остановками и находится в пути лишь четыре часа двадцать минут. Вот почему, несмотря на ненастье, на этом поезде ехало в тот день немало народу. Кондуктором был опытный служащий железнодорожной компании с двадцатидвухлетним стажем работы и безупречной репутацией. Звали его Джон Палмер.
Вокзальные часы пробили пять раз, и кондуктор поезда приготовился дать машинисту сигнал к отправлению, но в последний момент заметил двух запоздалых пассажиров, торопливо шагавших по перрону. Один из них, долговязый мужчина, был в длинном чёрном пальто, с воротником и манжетами из каракуля. Как я уже сказал, вечер был ненастный, и долговязый пассажир поднял высокий тёплый воротник, пряча горло от пронизывающего мартовского ветра. На вид ему было, насколько мог судить кондуктор, не успевший в спешке рассмотреть его как следует, лет пятьдесят-шестьдесят, но он во многом сохранил энергию и подвижность, свойственные молодости. В руке он нёс коричневый кожаный саквояж. Его спутница, высокая дама, шагала энергично и широко, опережая джентльмена. На ней был долгополый желтовато-коричневый плащ и чёрная шляпка без полей и с тёмной вуалью, закрывавшей б'oльшую часть её лица. Их вполне можно было принять за отца с дочерью. Они быстро шли вдоль вагонов, заглядывая в окна, пока Джон Палмер, кондуктор, не догнал их.
– Поторапливайтесь, сэр, поезд отправляется, – сказал он.
– Нам в первый класс, – ответил мужчина.
Кондуктор повернул ручку ближайшей двери. В купе, дверь которого он открыл, сидел мужчина невысокого роста с сигарой во рту. Его внешность, судя по всему, запечатлелась в памяти кондуктора, так как впоследствии он выражал готовность описать, как выглядел этот человек, или опознать его. Это был мужчина лет тридцати четырёх или тридцати пяти, одетый в серое, остроносый, подвижный, с красноватым обветренным лицом и маленькой, коротко подстриженной чёрной бородкой. Когда дверь открылась, он бросил быстрый взгляд на входящих. Долговязый мужчина, уже поставивший ногу на ступеньку, остановился.
– Это же купе для курящих. Дама не выносит табачного дыма, – проговорил он, оглядываясь на кондуктора.
– Хорошо. Пожалуйте сюда, сэр! – сказал Джон Палмер.
Он захлопнул дверь купе для курящих, открыл дверь соседнего, которое оказалось пустым, и поспешно посадил в него пассажиров. В тот же момент он дал свисток, и поезд тронулся. Мужчина, куривший сигару, стоял у окна своего купе и что-то сказал кондуктору, когда он проходил мимо, но в суматохе отправления тот не расслышал его слов. Палмер, вспрыгнув на подножку поравнявшегося с ним кондукторского купе, сразу же позабыл и думать об опоздавших.
Через двенадцать минут после отправления поезд пришёл на станцию Уилсден,
В Рагби станционные служащие обратили внимание на то, что дверь одного из купе первого класса открыта. При осмотре этого купе и соседнего с ним выяснилась престранная картина.
Купе для курящих, в котором ехал невысокий краснолицый мужчина с чёрной бородкой, теперь пустовало. Его пассажир бесследно исчез, оставив после себя лишь недокуренную сигару. Дверь этого купе была плотно закрыта. В соседнем купе, к которому первоначально было привлечено внимание, не оказалось ни джентльмена в пальто с каракулевым воротником, ни его спутницы – молодой дамы. Зато на полу купе – того, в котором ехали этот рослый джентльмен с дамой, – был обнаружен труп молодого человека элегантной наружности, одетого по последней моде. Он лежал на спине, с ногами, согнутыми в коленях, и локтями, упирающимися в подлокотники сидений. Пуля попала ему в сердце, и смерть, должно быть, наступила мгновенно. Никто не видел, чтобы мужчина с такой наружностью садился в поезд. В его карманах не нашли ни железнодорожного билета, ни документов, ни вещей, по которым можно было бы установить его личность. На его белье не обнаружили меток. Кто он, откуда явился, при каких обстоятельствах погиб – всё это было полнейшей загадкой, столь же необъяснимой, как и то, что сталось с тремя людьми, которые за полтора часа до этого, когда поезд отошёл от Уилсдена, находились в двух соседних купе.
Я сказал, что при покойном не нашли личных вещей, которые могли бы помочь его опознанию, и это истинная правда, но правда и то, что личные вещи этого неопознанного молодого человека имели одну странную особенность, которая дала тогда почву для многочисленных предположений. У него, как оказалось, было при себе полдюжины дорогих золотых часов: трое часов находились в разных карманах жилета, одни часы во внутреннем кармане пиджака, одни – в нагрудном, да ещё одни маленькие часики были у него на левом запястье. Напрашивающееся объяснение, что это карманник, а часы – его добыча, опровергалось тем фактом, что все шесть были американского производства и очень редкого в Англии образца. На трёх экземплярах стояло фабричное клеймо Рочестерской часовой компании, на одном – фирмы «Мейсон» из Элмайры, ещё на одном фабричная марка отсутствовала, а наручные часики, богато украшенные драгоценными камнями, имели торговый знак компании «Тиффани» в Нью-Йорке. Помимо часов, у него в карманах были обнаружены следующие вещи: складной нож со штопором, отделанный слоновой костью, изделие фирмы «Роджерс» из Шеффилда; круглое зеркальце диаметром один дюйм; использованный билет в театр «Лицеум»; серебряный коробок, полный восковых спичек; коричневый кожаный портсигар с двумя манильскими сигарами, а также два фунта четырнадцать шиллингов наличных денег. Таким образом, каков бы ни был мотив преступления, оно явно не было совершено с целью ограбления. Как я уже говорил, на нательном белье, по виду совсем новом, не было меток, а на пиджаке – имени портного. Убитый был молод, с тонкими чертами лица, невысок ростом и чисто выбрит. На одном из передних зубов была золотая пломба.
Сразу по обнаружении этой трагедии произвели проверку билетов у всех ехавших в том поезде и пересчитали самих пассажиров. Было установлено, что недостаёт только трёх проданных на этот поезд билетов – по числу трёх исчезнувших пассажиров. После чего манчестерскому экспрессу было позволено следовать дальше с новым кондуктором, так как Джон Палмер был задержан в Рагби для дачи свидетельских показаний. Вагон, в котором находились оба упомянутых купе, отцепили и перевели на запасный путь. Затем, по прибытии инспектора Вейна из Скотленд-Ярда и мистера Хендерсона, детектива, состоявшего на службе железнодорожной компании, было произведено тщательное расследование всех обстоятельств дела. То, что совершено убийство, не вызывало сомнения. Пуля от пистолета или револьвера небольшого калибра была выпущена с некоторого расстояния: одежда покойного не опалилась, как это бывает при выстреле в упор. Оружия в купе не нашли (что целиком и полностью исключило версию о самоубийстве), как не нашли и коричневого кожаного саквояжа, который кондуктор видел в руке у долговязого джентльмена. На полке обнаружили женский зонтик – никаких других следов пассажиры обоих купе не оставили. Вопрос о том, каким образом и по какой причине трое пассажиров (в том числе одна женщина) смогли сойти с поезда, а новый пассажир войти во время безостановочного следования экспресса на перегоне между Уилсденом и Рагби, возбудил крайнее любопытство широкой публики и породил массу домыслов в лондонских газетах.