Убийца наваждений
Шрифт:
Его настигли на замусоренной площадке, зажатой меж глухих стен обветшалых построек и круто вздымающимся склоном, сплошь покрытым кустарником. Видимо, это было подножие какой-то горки. Наверху, над массивом черных ветвей, желтели окна многоэтажного дома, озарявшие площадку скудным светом, еще выше мерцало золотистое электрическое марево – там текла своим чередом цивильная жизнь, а здесь, на ее задворках, вне поля зрения закона, могла случиться любая дрянь. Впрочем, Клетчаба Луджерефа даже закон бы не спас.
Когда эти мерзавцы вынырнули из темноты, словно тени, он понял: плохи дела. Однозначно, это наемники. Продадут его иллихейским цепнякам, а потом будут путешествие через океан и страшная кончина без никакого посмертия.
Огнестрельное оружие в Венге под запретом, носить его дозволяется только представителям власти, а если кому-то еще, то по особому разрешению. Это тебе не Иллихейская Империя, где каждый вправе таскать в кармане пистолет в целях самообороны, поскольку среди людей всегда может затесаться оборотень, покинувший в урочное время свое логово. Здесь напасть другая – мороки, и палить в них нельзя, они от этого, наоборот, только сил набираются. Ранить-то ты морочана ранишь, но на нем все заживает в два счета, потому что, стрельнув в него, ты вроде как согласился с его существованием и помог ему закрепиться в реальности – на первый взгляд несусветная муть, но именно так написано в брошюре, которую всем новоприбывшим всучили в конторе Гостевого Управления.
Цепняки здешние бдят, чтобы никто не ходил с пистолетом, и у них есть специальные магические приспособы, позволяющие выявлять запретное оружие. Луджереф решил не рисковать, а то задержат на улице, установят личность – и пиши пропало. Но сейчас-то ему что делать в одиночку против четверых? Делать было нечего, и он заорал благим матом по-венгоски:
– Помогите, люди добрые, пожар!
Ага, конечно, так тебе и побежит кто-нибудь на свалку за нежилыми строениями пожар тушить…
– Мужик, не дури, хуже будет, – сипло проворчал, надвигаясь на него, один из наемников.
Они тоже понимали, что никого здесь эти крики не всполошат. Не то место.
Клетчаб вынул нож и оскалился, собравшись дорого продать свою жизнь. Ему есть что терять. Эти ушнырки даже не представляют, какая потеря его ждет. Речь ведь идет не только о жизни и смерти, а еще и о посмертии, о его душе, которая достанется сорегдийскому живоглоту.
– Убивают!.. Грабят!.. – Он аж глотку надсадил. – Люди, сюда!
У них тоже не было стволов, а то бы начали угрожать. Зато заказчики наверняка снабдили их какой-нибудь парализующей пакостью. Бандюганы приближались, за спиной крутой склон, заросший непролазным кустарником. Не сбежать. Их четверо, да еще и пятый на подходе…
Пятый, в отличие от остальных, был без лица – похоже, натянул на голову просвечивающий темный чулок, словно собрался на вооруженное ограбление в людном месте. И он был не с ними. Это Луджереф понял, когда он размозжил одному из наемников череп обрезком арматуры. Удар был страшный, брызнули мозги. Какой-то влажный ошметок попал Клетчабу на ботинок, да так и прилип.
Не давая противникам опомниться, новоприбывший двинул своей арматуриной другому бандиту по ребрам, явственно хрустнувшим от удара.
Двое оставшихся отреагировали: один отскочил и принял оборонительную стойку, другой метнул нож и даже попал в цель, но ни к чему хорошему это не привело. Человек в маске выдернул оружие и метко кинул в хозяина, угодив тому в пах.
«Броня на нем, что ли, какая? – мельком подумал Клетчаб. – В печенку же вроде как засадили… А видать, под курткой что-то есть, и клинок застрял!»
Он напряженно соображал, что предпринять: сделать ноги или дождаться развязки. Если это конкурент бандитов, который тоже охотится за Клетчабом Луджерефом, перспектива плачевная. Только на кой заказчику нанимать сразу двух исполнителей? А очень просто: в Лонвар прибыли и императорские сыскари, и люди Аванебихов, одни наняли шайку, другие – охотника-одиночку.
Бандит со сломанными ребрами шатко отступал в темноту. Другой валялся на земле и глухо выл. Громила в маске швырнул обрезок трубы в ноги отступавшему – попал по коленям, вновь раздался хруст, – а сам ринулся на четвертого, и в следующий момент Клетчаб увидел, как тот оседает на землю с распоротым животом. Сперва раненый молчал, словно ничего не почувствовал, потом испустил леденящий вопль.
Спрятать нож. Против такого парня ничего не сделаешь. Пусть он видит, что потенциальная жертва стоит с пустыми руками и атаковать не собирается.
Победитель добил трех раненых бандитов. Вернее, искромсал каждого до смерти, вначале выпустив наружу кишки, потом распластав горло. К финалу кровавой расправы Луджерефу стало ясно, что это не наемник, а законченный псих, хотя и с проблесками здравомыслия, поскольку перед тем, как разделаться с очередной жертвой, он обшаривал ее карманы на предмет бумажника и прочей поживы.
Клетчаб почти добрался до угла, пятясь осторожными шажками, стараясь не делать резких или угрожающих движений. Над площадкой стоял густой запах крови, кала и рвоты, и колени у него мелко дрожали, хотя он никогда не причислял себя к слабонервной публике.
– Подожди! – Громила в маске повернулся к нему. – Ты кто такой?
А голос-то женский… Низкий, чувственный, с порочной хрипотцой.
– Прохожий, которого эти ушнырки хотели ограбить и прирезать. – Он через силу растянул губы в угодливой улыбке. – Примите почтительную благодарность, что откликнулись на призыв о помощи! Я ведь не из местных, никого тут не знаю, вот и забрел незнамо куда. Пропал бы, если бы не ваша доброта. Я в этом городе и без денег, и без жилья, мне некуда пойти, с меня и взять-то нечего, а они, глядите-ка, привязались, словно для них тут невесть какая пожива! Ни чести у них не было, ни совести, одно слово – ушнырки самые распоследние. Вы мне жизнь спасли, не знаю, как и благодарить вас, что не прошли мимо!
Он плел что попало, главное – льстивая успокаивающая интонация, чтобы ей, если это и впрямь «она», не стукнуло в голову его прикончить. Клетчаб Луджереф умел заговаривать зубы.
– Низшие существа, чего еще от них ждать, – презрительно произнесла незнакомка. Да, голос определенно женский.
Несколько раз подряд кивнул, выражая горячее согласие. Перед тем он умолк, выдохшись, и теперь судорожно пытался сглотнуть, хотя во рту пересохло, и сглатывать было нечего.
– Говоришь, тебе некуда пойти? Мне нужен помощник. Пойдешь ко мне на службу?