Убийца нужен всем
Шрифт:
– Вот этот, - администратор тыкает в меня пальцем, - напился и буянит.
– Да я совсем трезв...
– А ну пошли, гражданин, - милиционер грубо вцепился в рукав моей куртки.
– Вы мне порвете куртку, поосторожней, пожалуйста. Я иду с вами.
Но он не отцепился, мало того, второй подхватил меня с другой стороны. Они "вежливо" меня ведут мимо любопытных, но у самой двери я решил, что пора от милиции избавиться. Что там еще наговорил администратор с подсказки сержанта, черт его знает. Перед открывающейся дверью выхода из казино,
Дворами ушел от погони.
Этот неудачный поход в казино заставил меня залечь почти на неделю в квартире, которую мне удалось снять.
– Але... Сафар Гулямович, это опять я, Максимов...
– Ага... Понял.
– Вы просили меня позвонить через неделю.
– Ха... Я просил... Вы знаете, что сегодня футбол, играет Спартак и Динамо?
– Причем здесь футбол?
– Так вот, сегодня к началу матча пойдете на стадион Динамо и купите билет в 12 сектор. Там я вам займу место 44.
– Как я вас узнаю?
Трубка хмыкает.
– Это я вас узнаю и назову по имени, отчеству.
Сафар Гулямович похож на турка. Действительно, он держал мне место и усадив на него, тут же словно забыл, обратив все внимание на события происходящие на поле. Он орал и свистел, как молодой, переживая за действия своей команды.
– А вы чего?
– вдруг резко обратился он ко мне.
– Разве вам не интересно?
– Я не болею ни за ту, ни за другую команду.
– Ну и зря. Наделали вы дел, - вдруг посерьезнел он, - появившись в казино. Какой вас черт дернул туда идти?
– Хотел произвести разведку.
– Хорошая разведка. Два представителя власти, оказались в больнице. Правда, здесь есть одна странная вещь, служители казино не назвали следователям вашей фамилии, хотя ее прекрасно знали. Кстати, откуда они ее узнали?
– Меня узнал мой бывший подчиненный, с которым я служил в Абхазии. Знаю, что его звать Слава и теперь он ведет все дела вместо Зураба.
– Ага.
Сафар Гулямович смотрел на поле и уже не видел и не реагировал на то, как мяч чуть не влетел в ворота Динамо.
– Значит Слава Корешвили, как и Зураб, служили вместе в вашем подразделении.
– Да.
– Так, так. Теперь кое что мне понятно. А вы знаете, они вас испугались. Они и не выдали вас потому, что во первых, боялись вас, а во вторых, считали, что вы представитель одной из группировок.
– Это все хорошо, но мне нужен Зураб и его наемники, которые стреляли в моего человека...
– Зураба я вам выложу на блюдечке, но... попозже. Вы все получите... Однако, я должен иметь и свой интерес в этом деле...
– А вы что хотите?
– Казино...
– Казино? Как казино?
–
– Сжечь что ли?
– Что угодно. Но только после этого... Зураб и его ребята ваши.
– Ну вы и...
– Так договорились, Юрий Иванович?
На меня глядели холодом черные глаза Сафара Гулямовича.
– Договорились. Только все равно кое в чем вы должны будете мне помочь?
– На что намекаете?
– Мне нужны будут деньги и кое какие принадлежности...
– В этом я вам помогу. Скажите, Юрий Иванович, почему все вас кличут "культяпый"?
– У меня на одной руке протез, очень хорошо сделанный протез.
Сафар Гулямович подозрительно смотрит на руки и потом кивает на правую руку.
– Вот эта?
– Да, она.
– Первый раз вижу крутого мужика и инвалида?
– Смотрите.
Я поднимаю руку и начинаю сгибать и разгибать пальцы, вращать кистью руки.
– У вас правда нет руки? Таких протезов нет..., - по прежнему не верит он.
– Точно нет руки. А протез уникальный, таких действительно ни у кого нет. У этой руки один недостаток, еле заметная задержка в действии.
– И это вам не мешает стрелять?
– Как вам сказать. Я стреляю с двух рук. Конечно, левая без протеза, надежней, но и правой можно убивать, она метает ножи, кидает гранаты, бьет по зубам.
– Еще один вопрос, Юрий Иванович. Вы очень похожи на своего отца... Знаете где он?
Вот оно, наконец появилась узкая полосочка света в моей автобиографии.
– Нет. Но я очень бы хотел знать. Со дня рождения не видел его.
– А я его видел. Двадцать лет тому назад в Оренбургской тюрьме. Сильный был мужик, очень похож на вас. Убийца, вор в законе, самый почитаемый в уголовном мире человек. Его приговорили к смертной казни, а потом я слышал, дали безсрочку.
– Так выходит он жив?
– Наверно. С того времени я о нем больше ничего не слышал.
Вот я и узнал о своем отце кое что, не очень радостное известие.
– Так, так. Значит мы с вами все обговорили... А теперь, - Сафар Гулямович легонько меня толкнул к проходу, - уходите, незаметно слиняйте от сюда.
Руку я потерял в Афганистане. Во время одного из боев, удачный маджохед, попал мне разрывной пулей чуть выше кисти. В госпитале отрезали кисть, подравняли рану и отправили долечиваться в институт ортопедии в Москве. Там то я повстречал Пал Палыча полусумасшедшего нейрохирурга с точно такими же друзьями.
– Мне прислали ваше дело и я им весьма заинтересовался...
– Какое дело? Разве оно у меня есть?
– Есть, есть. Вы ведь поднадзорный... Понимайте это как надо и без всяких там... фокусов и истерик. Вы же военный и слезы размазывать не должны.
– По моему, я еще не давал повод для таких слов.
– Это хорошо. За вами все время следят медицинские и другие органы нашей страны...
– Это я заметил еще с детства.
– Вы знаете, как вы появились на свет?
– Не совсем. Это от меня все время скрывали.