Убийца нужен всем
Шрифт:
– У меня нет документов... Ничего... Мне даже не поверят, что я репортер...
– Я тебе выдам справку с печатью.
Она кивает головой.
– Ты меня не оставишь на денек?
– Нет. Здесь очень опасно. Через два часа мы с тобой распрощаемся.
Я несу Люськин вещмешок. Она плетется за мной по тропинке.
– Скоро дорога?
– Скоро.
– Лучше бы оставил меня. Я бы пока репортаж на бумаге составила...
– Тихо... Заткнись...
Я скидываю мешок и сдергиваю автомат с другого плеча. Тихонечко снимаю с предохранитель. Люське машу рукой. Она послушно валится в траву. По кошачьи прохожу по тропке до большого дерева.
– Эй, кто там?
В ответ ударили автоматы. Я скачу за дерево и сорвав лимонку с пояса, забрасываю ее в кусты. Грохочет взрыв. Теперь я стреляю в сторону засады. Слышен треск сучков, кто то убегал.
На кустах лежит окровавленная фигура бойца из моего взвода. Я рванул его за ворот.
– Кто был второй?
– М... м... м..., - мычит он.
– Я тебя запомнил. Ты ходил с Зурабом в Грузию за женщинами. Помнишь наш уговор, ты должен умереть.
– Не... надо... Это все... Зураб... Он ранен... ушел...
Осколок гранаты попал ему в живот, прямо под бронежилет. Более мелкие осколки - изуродовали лицо.
– Люся, иди сюда, - кричу я.
Она появляется с мешком в руках.
– Ой ты, боже ты мой. Кто это?
– Не узнаешь? Это один из тех, кто тебя приволок от туда.
– Его надо перевязать.
– Поздно...
– Я... не хочу... умирать...
– хрипит раненый.
Сзади по тропинке топот ног. Это бежит сержант с тремя бойцами.
– Лейтенант, ты жив?
– Жив. А вот Зураб ушел...
– Арсен...
Сержант склоняется к раненому.
– Я уже..., - уже почти сипит тот.
И тут Арсен перешел на непонятный мне язык. С трудом выталкивал он слова, но сержант его понял. Он кивнул головой.
– Все сделаю. Ребята, несите его во взвод, - обратился он к бойцам.
Солдаты поволокли раненого. Сержант остался с нами.
– Я вас провожу, лейтенант.
Мы поднимаемся по тропинке вверх и выходим на дорогу. Первая грузовая машина сразу остановилась. Мы прощаемся с Люськой.
– Юрочка, пока.
Она целует меня в щеку и залезает в кабину.
– Мы еще обязательно увидимся, - слышу ее прощальный крик.
– Что сказал раненый?
– спросил я сержанта, когда мы возвращались обратно.
– Он просил нас отомстить за его смерть.
– Так. И вы будете мстить мне?
– Уезжайте лучше, лейтенант. Поверьте, вы уедете и никто вам не скажет по этому поводу, обидного слова, никто не будет преследовать. Вы профессиональный военный, ваша специальность везде нужна.
– Кроме России...
– Это пока... И там когда-нибудь тоже будет нужна. Ребята говорят, что сейчас в Одессе формируется добровольческий отряд в Югославию, вы еще можете успеть...
– Скажи, за что меня так ненавидят?
– Здесь даже не ненависть, здесь недоверие. Если бы вы не были лейтенантом, а были бы простым бойцом, к вам относились бы лучше. Это наша война и командиры должны быть наши. Для вас ничего не стоит приказать расстрелять абхаза или самому это сделать, но для нас это трагедия, где кровью сплетаются, отцы, братья, сестры, семьи...
– Значит, если бы абхаз убил меня, то все было бы хорошо? А если я убью мерзавца, но абхаза, меня убьют. Это же несправедливо, сержант.
– Здесь о справедливости не говорят. Здесь другая страна и будь Зураб подонок из подонков, но он не затронул крови своего народа и этим уже заслужил себе жизнь и почтение.
Мы идем до штабного домика и теперь молчим, каждый думая о своем. Только у двери сержант вдруг спросил.
– Так вы надумали уехать...?
– Сколько у меня времени, сержант?
– Почти ничего не осталось.
– До утра мы можем подождать?
– Не знаю, но я постараюсь задержать ребят.
Меня трясут за плечо.
– Лейтенант, вставайте, лейтенант, - тихо шепчет голос сержанта, - вам пора уходить.
– А... Сколько время?
– Четыре часа. Через двадцать минут сюда придут друзья Зураба. Уходите.
Я соскакиваю с лежанки, хватаю автомат.
– Спасибо, сержант.
– Если будете живы и когда-нибудь наша страна будет такой же гостеприимной как и раньше, вы все равно не приезжайте сюда. Арсена вам не простят...
Я нащупываю его руку и мы крепко обмениваемся рукопожатием.
– Если я буду жив и может случится, что наши дороги пересекутся, я твой должник, запомни.
– Запомню.
Я ухожу в темноту леса.
Люська лежит на подушках. Вино ее чуть разрумянило.
– Ты точно уверена, что это рук Зураба?
– спрашиваю я ее.
– Я дура. Сама раскрылась, что знаю и помню его.
– Как это было?
– Случайность. Меня подвела, случайность. Телевиденье послало сделать репортаж о работе ГАИ па подмосковных дорогах. Вот я и выехала на пост ГАИ на тринадцатый километр Владимирского шоссе. Все было хорошо. Но ты знаешь, что есть распоряжение мэра Москвы о проверке всех лиц кавказкой национальности. Вот ГАИ в основном этим и занималось. Останавливает оно шикарный "Мерседес", милиционеры вежливо просят пассажиров выйти из машины. Они выходят и я тут и брякни: "Зураб." Он сбрил бороду, стал худее, но остались такие же злые глаза. "Я вас не знаю, девушка." - говорит он. "Меня звать не Зураб, а Давыд Коковани, проверьте мои документы." Капитан милиции сверяет документы и похлопывает ими по ладони, потом обращается ко мне: "Вы его раньше встречали?" "Да." - отвечаю ему.
– "Я его встречала в Абхазии, это известный боевик Зураб по кличке Дракон." "Девушка говорит неправду. Я Коковани и в Абхазии не был, жил всю жизнь в Грузии." Капитан решил прекратить этот спор и отправил Зураба и его компанию в отделение милиции для проверки личности. Я с оператором тоже отправилась туда. Только через час ко мне вышел майор и развел руками. "Мы проверили, это действительно гражданин Коковани, грузин по национальности, сейчас житель Москвы, известный предприниматель, руководитель казино "Орион". К сожалению, вы ошиблись." Так я и уехала с носом. Через два дня после этой встречи, только вышла из дома, как из проезжей машины по мне полоснули очередью из автомата. Пролежала в больнице полтора месяца, теперь переехала домой.
– Куда ранили?
– Пробило легкие вот здесь. Врачи пулю вытащили, но говорят, что только через пол года войду в форму.
– За тобой кто-нибудь здесь ухаживает?
– Мама. Она тебе открывала дверь.
Мы еще немного выпиваем и Люська раскраснелась совсем.
– А знаешь, кого еще я видела?
– Нет.
– Я встретилась здесь с Левоном. Помнишь, твоего помощника в Карабахе.
– Как здесь? Что он здесь делал?
– Левона я встретила в выставочном зале, когда составляла репортаж об армянской графике. Он бесцеремонно подошел, хлопнул меня по плечу и заорал на весь зал: "Люська". Сразу пошел обниматься и целоваться. Зато вечером Левон свозил меня в ресторан, а потом показал свой магазин на Ленинградском проспекте.