Убийца с крестом
Шрифт:
– Мы не можем допустить этого, Пес! – крикнул в ответ Хониуелл. – Ты знаешь, что мы не можем этого допустить.
– Лучше пропусти меня, проклятый ниггер, или, клянусь, я пришью эту суку! Вышибу ей все мозги. Держитесь от меня подальше, мать вашу так!
Пес медленно, дюйм за дюймом, потащил женщину по стоянке. Не отрывая глаз от Хониуелла, он кивнул Джоджо.
– Пошли, парень.
Голд услышал, что сообщник Пса тихо плачет.
– Пошли, Джоджо, – повторил Пес.
– Ну, пожалуйста, Пес. – Джоджо вдруг зарыдал. – Пожалуйста!
– Говорю тебе, пошли, – прорычал Пес.
– О Господи, – сказал Джоджо, и вокруг его ширинки расползлось
– Иди сюда, кусок куриного помета, или я тебя убью, – сказал Пес и направил свой автоматический пистолет на Джоджо. В этот момент он увидел Голда в дверях, увидел, что тот вооружен и что его пистолет нацелен прямо на него. Прежде чем он успел выстрелить, Голд опередил его. Джоджо у стены завопил и упал на колени. Из-под его кожаного пальто послышался оглушительный грохот, и Джоджо вновь завопил. Пес покачивался, у него на боку расползалось пятно крови. Он попробовал поднять свой пистолет, но Голд выстрелил два раза подряд. Пес повалился вперед на женщину, его тело забилось в конвульсиях. Женщина завизжала и попробовала выбраться из-под него. Она ломала себе длинные ногти, а ее рот и глаза были широко раскрыты от ужаса. Голд прошел вперед, не опуская своего револьвера 38-го калибра, готовый выстрелить еще раз, но Пес вдруг затих. Чувствуя на себе всю тяжесть мертвого тела, женщина завизжала еще громче. Голд схватил ее за руку и вытащил из-под убитого Пса. Он попробовал поднять ее на ноги, но ноги у нее были как резиновые, и она тяжело осела на асфальт. Она перестала визжать и, горько рыдая, старалась отдышаться. Теперь вокруг них собрались все другие полицейские, и Манкузо, который был в таких делах мастак, стоя перед ней на коленях, утешал ее. Хониуелл и Кристиансен накладывали ременной жгут на кровавый обрубок, который некогда был ногой Джоджо.
– Я же вас предупредил, что он отстрелит себе свою шишку. Только он отстрелил ногу, – сказал Хониуелл. – У него был обрез под пальто. Лучше бы у него был с собой игрушечный пистолет.
Джоджо стонал.
– Заткнись, задница! – проворчал Хониуелл, пытаясь остановить кровь. – Ты перепачкал мой лучший спортивный костюм.
Хониуелл поднял глаза на Голда.
– Пес мертв?
– Мертвее не бывает. Больше эта собака никого не укусит.
Голд прислонился к стене.
– С тобой все в порядке, Джек?
– Меня что-то подташнивает, Хони.
Хони пригляделся попристальней.
– Почему бы тебе не сесть в машину, Джек?
– Со мной все в порядке, – сказал Голд. – Ты уже вызвал «скорую» для этого засранца?
Хониуелл буркнул что-то невнятное. Он вновь принялся затягивать жгут. Появился Флорес с молодым парнем в наручниках.
– Как поступить с водителем, лейтенант?
Парень смотрел на тело убитого Пса.
– Господи, – чуть слышно произнес он.
– Чего ты хочешь, Нолан? – спросил его Голд. – Я могу отпустить тебя прямо сейчас. Или из полицейского участка. Или продержать тебя пару дней в кутузке, а потом выпустить.
Парень не мог оторвать глаз от Пса.
– Господи! Ведь он муж моей сестры.
– Отведи его в машину, – сказал Голд Флоресу. – Мы задержим его, а завтра я поговорю с окружным адвокатом, и через день мы его отпустим за отсутствием улик. Так будет лучше. Не думаю, что у такого дерьма, как Пес, были друзья, но осторожность не помешает. Так будет лучше.
Он повернулся к парню.
– Я поговорю с окружным прокурором, Нолан. Доложу ему о том, что ты для нас сделал, и попрошу отнестись к тебе
– Господи Иисусе, – сказал парень. – Ты уложил его на месте.
– Завтра суббота, – вставил Флорес.
– Значит, ему придется побыть в кутузке до понедельника или вторника. Так будет лучше.
– Господи Иисусе, – продолжал твердить Нолан.
Вдалеке послышалось еще негромкое завывание сирены «скорой помощи», оно чем-то походило на отзвук гитарных струн. Спайсер, стоя на улице, махал вертолету, зависшему высоко в пропитанном смогом воздухе. Подкатил черно-белый автобус, и полицейские в униформах стали разгонять собравшихся зевак-автомобилистов. Хониуелл и Кристиансен все еще продолжали возиться с ногой Джоджо. Несколько мгновении Голд наблюдал за ними, затем пересек улицу и зашел в небольшой бар. Бар назывался «Уют»; бармен стоял на тротуаре с группой молодых людей, наблюдая за происходящим. Он вошел в бар следом за Голдом и занял свое место за короткой, обтянутой искусственной кожей стойкой.
– «Джонни Уолкер», черная марка, – сказал Голд и поднял широко расставленные большой и указательный пальцы.
Бармен был худым, загорелым, похожим на сосиску человеком в тесно облегающей футболке и шортах цвета хаки. Его волосы были острижены коротко, по-военному; в одном ухе – золотая серьга; на шее повязана красная банданна [3] , на левом бедре – огромная связка ключей.
Он налил виски, отошел от стойки и смотрел, как Голд одним залпом выпил половину налитой ему большой порции.
3
Банданна – пестрый платок, обычно шелковый.
– Эти люди мертвы? – спросил он.
Голд сделал еще глоток, наблюдая за барменом над краешком стакана. Поставил стакан на стойку и показал на него. Бармен налил еще порцию.
– Один мертв, а другой нет, – ответил Голд.
С улицы вернулось несколько молодых людей; собравшись в другом конце бара, они опасливо посматривали на полицейского. Кто-то бросил в музыкальный автомат четверть доллара, послышался старый хит «Еще один целует прах земной» в исполнении «Квин». Кто-то приглушенно рассмеялся.
– Я тоже однажды убил человека, – сказал бармен.
Голд посмотрел на него.
– Да, – подтвердил бармен. – Прошло много, много, много дней, прежде чем я очухался.
Молодые люди засмеялись. Один из них, маленького роста, танцуя, прошел вперед. Он был лишь в «бананах» и бейсбольной шапочке с надписью «Доджерз».
– Тебе пришлось убить этого негодяя или это получилось само собой?
Голд мрачно улыбнулся коротышке:
– Уматывай-ка ты лучше, пустозвон, а то я тебе выдерну ноги из задницы.
– О-о-о, вы только послушайте, Пресвятая Мария, – сказал коротышка и с вызывающим видом вернулся к своим друзьям, которые встретили его заливистым смехом.
Голд вновь показал на стакан. Бармен налил двойную порцию и ушел в другой конец бара, чтобы присоединиться к своим друзьям. Голд достал из нагрудного кармана длинную, толстую сигару и закурил. Загасив спичку, он поднес ее к своему лицу. Рука не дрожала.
В дверях показался Хониуелл. Его лицо было все в поту. Он всмотрелся в прохладный полумрак, разглядел Голда и сразу же подошел к нему.