Убийства единорога
Шрифт:
— Безусловно, — успокаивающе произнес Г. М. — Но давайте сначала проясним пару вопросов. Это одна из ваших знаменитых маскировок? Если да, то ставлю вам высшую оценку. Вы точная копия Харви Драммонда.
— Верно, но должен признаться, особой маскировки не понадобилось. Фальшивые у меня только усы. Я занял место Драммонда, так как похож на него. И у меня возникла идея…
— Какая?
Он задумался.
— Охота почти окончена. Я могу сообщить вам кое-что. Скажем, когда мы умоемся, устроимся подобнее, и я достану кое-какие бумаги из моего чемодана?
— Но Фламанд!.. — воскликнул Фаулер.
— Фламанд, друг мой, какое-то время будет вариться
— Кроме этого, остается еще одна мелочь, месье Гаске. — Д'Андрье нахмурился.
— Да?
— Ваши документы. Возможно, мы излишне любопытны, но если бы вы представили какие-нибудь доказательства…
— Ага, мои документы! Разумеется. Но сейчас я не намерен удовлетворять ничье любопытство, кроме этих двух джентльменов. — Он посмотрел на Рэмсдена и Г. М. — Я продемонстрирую им доказательства моей личности, и более того. Если вы, джентльмены, встретитесь со мной в этой комнате через пятнадцать минут, я назову вам имя, которым Фламанд пользуется этой ночью.
Глава 8
ГОБЕЛЕН И СМЕРТЬ
Сейчас неподходящее время для здравомыслия, думал я, переодеваясь в отведенной мне комнате. Мои часы показывали двадцать пять минут первого, а события начали раскручиваться с половины девятого, вызвав в моей голове кавардак. Кроме того, я был так голоден, что тут же проглотил покрытый табачной крошкой кусок шоколада, который нашел в одном из карманов. Д'Андрье не торопился с «легкими закусками» — он соблюдал все формальности, как на официальном приеме в английском сельском доме.
К примеру, у каждого из нас была отдельная комната, хотя мы легко могли разместиться по двое. Это выглядело тем более фантастично, так как (по крайней мере, судя по моей комнате) помещения никогда не использовались обычным образом, но были подметены и снабжены свежим бельем в угоду Фламанду.
Интерьер Шато де Л'Иль был достаточно прост, если не считать резных и лепных украшений в верхнем и нижнем коридорах и на лестнице. Обитаемыми были только два из трех его этажей. Третий, ранее предназначавшийся для слуг и имеющий отдельную лестницу, был заперт, как и двери на башне. Широкая галерея на втором этаже, где поместили нас, как и нижний коридор, тянулась во всю длину замка. Посредине находилась поперечная галерея. Как объяснил д'Андрье, здесь не было ни лабиринтов, ни потайных комнат, ни скользящих панелей, столь любимых знаменитыми злодеями, вроде Гизов и Медичи. Генрих IV никогда не держал тут своих любовниц, а Ришелье никого не бросал в подземные камеры. Мне это казалось упущением. Хотя замок построили в середине XVI века, он десятилетиями был заброшен и разрушался, покуда не был спасен и отреставрирован в период империи первым графом д'Андрье, получившим титул от Наполеона I.
От прежних времен сохранились только лепнина в коридорах и резьба на лестнице. Последняя неприятно подействовала на меня. Она находилась в конце коридора, была широкой, массивной и мрачной, чему способствовали резные украшения из темного дуба наподобие горгулий. Десять ступенек вели к промежуточной площадке, где лестница сворачивала налево под прямым углом, и еще десять — на второй этаж. На стене площадки висел огромный гобелен, чьи красный, черный и зеленый тона выцвели, превратившись в бурый, хотя кое-где оставались яркие пятна. Фигуры и лица были с трудом различимы, но я понял, что здесь изображена охота на вепря или что-то в этом роде. Когда я проходил мимо гобелена, мне стало не по себе.
Моя комната помещалась в начале галереи второго этажа, а ее окна были обращены в сторону дамбы. Воздух был спертым из-за плотных зеленоватых портьер, в мраморном камине с бронзовым бюстом Наполеона над ним тлел огонь, а две парафиновые лампы в круглых стеклянных абажурах отбрасывали призрачный свет.
Я решил, что пора спускаться. Должно быть, Гаске уже закрылся внизу с Рэмсденом и Г. М. Приближалась развязка, но она выглядела слишком легкой, и это меня нервировало. Очевидно, Гаске знал свое дело, но мне казалось, ему следует что-то предпринять, прежде чем Фламанд подготовит контрудар. В доме было тихо, если не считать шума дождя и угрюмого плеска реки внизу. Мне казалось, что к этим звукам примешивается какой-то стук, который я не мог объяснить.
Интересно, как поступит Г. М.? Неужели он удалится побежденным, когда Гаске арестует Фламанда? Я не мог представить себе такое, но Г. М., казалось, не делал вообще ничего. Одной предосторожностью явно пренебрегли. Что, если Фламанд решит сразу нанести удар? Тем не менее Гаске с улыбкой позволял ему свободно передвигаться по дому…
Что же это за стук? Я открыл дверь и высунул голову. На хорошо освещенной каменной галерее было пусто и так тихо, что мне показалось, будто я слышу откуда-то звук пишущей машинки. Ряд дверей с обеих сторон тянулся к поперечному коридору и лестнице в дальнем конце. Стук доносился не оттуда.
Я подошел к окну, повернул ручку и распахнул створки. Портьеры заколыхались, а дверь на галерею хлопнула из-за сквозняка, но в нижних окнах было достаточно света, чтобы разглядеть дамбу.
Она была разрушена более чем до середины. Деревянные сваи, вырванные из гнезд, стучали друг о друга, тревожимые течением. Некоторые из них застряли у поросшего ивами берега, а некоторые выбросило на наш остров.
Я закрыл окно, продолжая смотреть наружу. Теперь, когда река перерезала наш единственный путь на Большую землю, мы оказались в одной ловушке с Фламандом. Гаске мог ощущать триумф. Противника отделяли от другого берега всего шестьдесят ярдов воды, но он был надежно заперт. Странным выглядело то, что Гаске, задержавшись, оказался последним человеком, прошедшим по дамбе.
Не был ли он причастен к ее разрушению? Но если Гаске знал Фламанда, зачем ему уничтожать и собственную линию связи?
В дверь постучали, и я резко повернулся. Это была Эвелин в белом гофрированном вечернем платье, которая с серьезным видом присела в реверансе.
— Поферьте мне, mein Herr, [29] — заговорила она, имитируя немецкий акцент, — я бы не штала наряшаться, как плюшевый лешадь, если бы не мой подруга Эльза… Она постаралась, чтобы все мужчины пялили на нее глаза, и мне тоже пришлось принять меры. Должна признать, сложена она прекрасно, если тебе нравятся женские фигуры в стиле надувных подушек.
29
Господин (нем.).