Убийства в замке Баустринг
Шрифт:
Тэрлейн посмотрел на окна. Расположенные на расстоянии футов пятнадцати одно от другого, они поблескивали синими, золотыми и красными кусочками смальты и были остроконечными вверху.
— Мы попробуем все, — сказал Фрэнсис. — Помогите мне… Давайте попытаемся их открыть. Я знаю, что окна, как и дверь, снабжены изнутри пружинами. Но вот как они открываются, внутрь или наружу? Внутрь, думаю! Попробуем… Я знаю, что они заперты изнутри, но попробуем!
Они навалились на раму и общими усилиями толкнули ее. Окно не поддалось. Перейдя к следующему, они получили тот же результат. Ни одно из четырех окон не поддалось, хотя они приложили
— На толстом слое пыли никаких следов, окна не открываются… Что ж, я могу снова поклясться, что никто не покидал этот зал и через окно.
Они пристально посмотрели друг на друга, затем взгляд Тэрлейна скользнул вниз, в зал. Там ливрея Сондерса, который обследовал все вокруг с методичной неторопливостью, выделялась ярким красочным пятном на фоне мрачной и грозной стали. Опершись руками на пыльные перила, Тэрлейн внимательно рассматривал гербы на свисающих знаменах: стоящего на задних лапах Венского льва, тускло-коричневого на поблекшем желтом фоне; позолоченную геральдическую лилию на боевом знамени Людовика XIV, прозванного «король-солнце»; испанские гербы тускло-красного, желтого и черного цветов, продырявленные пулями мушкетов. Все эти свидетели былых сражений сохранялись здесь для того, чтобы помнить и не забывать о минувшем. Тэрлейн вздохнул. Сондерс к этому времени закончил осмотр.
— Тут никого нет, капитан, — уверенно сказал он. — Могу поклясться на Библии. Да и не было никого, судя по этой пылище.
Фрэнсис, перед белой рубашки которого был весь в пыли, а волосы лезли в глаза, вынул носовой платок и смахнул пыль.
— Понимаете, сэр, мы оказались в затруднительном положении, никто не входил, не выходил, никто не спрятался… Вы знаете, что скажут? — обратился он к Тэрлейну.
— Вы имеете в виду…
— Патрицию… Она единственная находилась здесь.
— Господи, но это же нонсенс!
— Вы правы. Но что из этого? Понимаете?
— Послушайте, нет здесь какой-то потайной двери или чего-то в этом роде? Непостижимо, чтобы эта девушка…
Фрэнсис вскинул бровь.
— Извините меня, сэр, — сказал он в раздумье, — но, похоже, вы тоже насмотрелись фильмов, как и Сондерс. Нет у нас здесь ни призраков, ни тайников, ни… О господи!
Фрэнсис вдруг замолчал, сделал большие глаза, щелкнул пальцами и стрелой понесся по балкону. Тэрлейн последовал за ним. Фрэнсис сбежал по лестнице и помчался к гобелену в конце зала — огромному фламандскому гобелену, который занимал почти всю стену.
— Сондерс, скорее сюда! — крикнул он. — Ну-ка, приподнимите этот гобелен как можно выше! — Фрэнсис обернулся к Тэрлейну: — Я безмозглый, сэр. Помню каждый укромный уголок в замке, но едва не забыл такую очевидную вещь, как саму парадную дверь.
— Капитан, — начал было лакей, повернув к нему запыленное лицо. — Капитан…
— Спокойно, Сондерс, и приподними этот гобелен. Сэр, этот зал прямо напротив донжона, отдельно стоящей главной башни замка. Она, разумеется, не служит больше убежищем при нападении врага, но дверь-то осталась! Вот вам и отгадка! Давай, Сондерс, поторапливайся…
Сондерс приподнял гобелен, изобразив с помощью рук нечто вроде тента. Фрэнсис нырнул туда и, взявшись за большую шарообразную ручку, изо всех сил дернул ее. Когда Тэрлейн заглянул под гобелен, он увидел дверь и свет, пробивающийся по ее краям. Фрэнсис возился
— Я пытался доложить вам, капитан, что вы не сможете открыть эту дверь, — сказал Сондерс. — Дело в том, что хозяин пришел сюда сегодня днем и заколотил ее огромными гвоздями. А потом ушел и заколотил с другой стороны.
Глава 5
НИТКА ЖЕМЧУГА
Они молча пошли назад по Оружейному залу после тщетных попыток и усилий открыть заколоченную наглухо дверь.
— Так вот зачем понадобились ему молоток и длинные гвозди, — задумчиво произнес Фрэнсис. — Но это же надо додуматься забить дверь изнутри! Ничего удивительного, что он так перемазался… Но зачем ему это понадобилось? Впрочем, людям нередко приходят в голову бредовые мысли, а если точнее — фантазии. Придумают же киношники всякое разное! В фильмах никогда не обходится без того, чтобы доспехи не вскочили и не рубанули кого-либо палашом. Это просто традиция. Даже Сондерс первым делом подумал об этом. — Он нахмурился. — Дьявольщина какая-то! Заколотил одну дверь — открылась другая, в покойницкую.
— И откуда только силы взялись, — заметил Сондерс. — Дверь крепкая, как стена. Я сам видел, как он забивал ее. Забивал и бубнил «Донжон, донжон». А мне все слышалось «Демижон, демижон»… Оплетенная бутыль с вином, стало быть… — Он облизнул губы. — Странно, не правда ли? Да, он ведь забил и наружную дверь в саму башню, со двора! Вот ведь какое дело, капитан!
— Суешь свой нос повсюду, а толку чуть! — сказал Фрэнсис безучастно. — Ладно, иди и выпей что-нибудь, если тебе невтерпеж. Тоже мне, демижон… — Фрэнсис задержался возле тела отца. — Думаю, нам понадобится лупа, — сказал он погодя. — В кабинете есть одна. Понимаете, я почти уверен, что тот, кто задушил его, был в латных рукавицах. А у них острые края, так что, возможно, остались царапины на кожаной тетиве… — Ой! — Он наклонился. — Тут бумажник отца, — сказал он, показывая на кожаный бумажник, лежавший рядом с телом, в тени. Бумажник был раскрыт, из него выглядывало несколько испачканных листочков, на которых были оттиснуты инициалы лорда Рейла. — Мы не должны дотрагиваться до него. Дознаватели всегда выходят из себя, когда дотрагиваешься до вещдоков.
Тэрлейн сказал:
— Может быть, нам лучше…
— Да, конечно, — прервал его Фрэнсис. — Расспросить обо всем Пат? Скажу вам, это просто ужасно. Я вот думаю, как хорошо, что я играю в гольф.
— В гольф? — удивился Тэрлейн.
Фрэнсис вытер лицо и шею большим носовым платком, взгляд у него стал жестким.
— На площадке для гольфа встречаешься с интересными людьми, — пояснил он. — Интересные люди есть и в том отеле, мимо которого мы проезжали, когда ехали сюда. Вы когда-нибудь слышали о Джоне Гонте?
— Нет, не слышал.
— Думаю, мы все еще услышим о нем, — заявил Фрэнсис, нахмурившись. — Пойдемте, сэр.
Когда они вышли из Оружейного зала, он снова запер дверь и убрал ключ в карман. Потом они прошли сквозь библиотеку и вошли в гостиную. Сондерс шел следом. Патриция лежала свернувшись калачиком на кожаной кушетке и невидящими глазами смотрела на бронзовую лампу. Бледная, в нарядном платье, кружевные оборки на груди которого были смяты и испачканы. Мэссей сидел на краю кушетки рядом с ней и держал ее за руку. Сэр Джордж Анструдер, с лицом постаревшим и усталым, держал в руке бильярдный кий и пристально смотрел на нее.