Убийственно прекрасная
Шрифт:
— Потому что это была не шутка и не розыгрыш. — Туз нахмурился. — У этого козла был пистолет, он запер меня в сарае, а тебя приковал к кровати наручниками… Намерения у него, во всяком случае, были самые серьезные, и нам очень повезло, что мы сумели от него убежать. Что, если теперь он нападет на кого-нибудь другого?
— Ты кое-чего не понимаешь! — с горячностью возразила Макс. — Лаки во всем обвинила бы меня, и…
— Как это? — удивился Туз. — Ты-то тут при чем?
— Она бы решила, что я полная дура и не в состоянии отвечать за свои поступки.
— Она разумная женщина, и я уверен — она бы не подумала ничего такого, — покачал
— Ты разговаривал с ней две минуты, — резко сказала Макс. — Но это не значит, что ты ее знаешь! А вот я знаю ее очень хорошо…
— О’кей, о’кей, — проговорил Туз, сообразив, что ненароком задел больное место Макс. — Я понял.
— Ты ничего не понял, — проговорила она мрачно. — Просто ты поддался ее обаянию. У нее чертова уйма обаяния — так говорит мой дед. А еще он говорит, что все, кто имеет с ней дело, рано или поздно в нее влюбляются. Рядом с матерью я чувствую себя вроде как невидимкой. Меня никто не замечает, и никто никогда меня не слушает…
— Это тебе кажется. — Туз чуть заметно улыбнулся.
— Нет, это тебе кажется, а я точно знаю! Лаки, конечно, чертовски красива, на редкость умна и бесконечно обаятельна — это говорят буквально все, а я… Мне ни за что не стать такой, как она, так что я и стараться не хочу!
— Послушай… — Туз остановился и, взяв ее за плечи, развернул лицом к себе. — По-моему, ты понятия не имеешь, насколько ты сама красива и обаятельна.
— Кто? Я? — переспросила Макс, глядя в его голубые глаза.
— Нет, я, — насмешливо отозвался он.
— Если я такая обаятельная и привлекательная, тогда почему вчера вечером ты даже не попытался меня поцеловать? — выпалила Макс и тут же пожалела о своих словах. Надо же было сморозить такую глупость! Теперь он, чего доброго, решит, что она и в самом деле дура.
— Тебе только шестнадцать, — напомнил Туз неожиданно мягким тоном.
— Ну и что? Лаки было столько же, когда она первый раз вышла замуж.
— Забудь об этом. Ведь не собираешься же ты всю жизнь соревноваться со своей маменькой? Ты — это ты.
— Неправда! — Макс вырвалась от него и села на подвесную скамью-качалку.
— Правда. — Туз присел перед ней на корточки.
— Хочешь, скажу, зачем мне нужен был этот придурок, которого я подцепила в Интернете? — спросила она, глядя на зеркальную поверхность воды в бассейне.
— Скажи, удиви меня…
— Я хотела доказать своему прежнему бойфренду, что он — неудачник и что он мне больше не нужен.
— И как ты собиралась это сделать?
— Я собиралась переспать с этим интернет-маньяком… Только, когда я это решила, я думала — он будет другим, интересным, красивым. Понимаешь, он меня обманул — прислал мне фотографию совсем другого парня, чтобы мне понравиться. А когда я приехала в Биг-Беар, вдруг появился этот… Грант. Бр-р!..
— То есть ты хочешь сказать…
— Да, я девственница! До сих пор девственница! — выпалила Макс ему в лицо и отчаянно покраснела. — Ужас, правда?
— Вовсе не ужас. Просто ты разборчивая, вот и все.
— Скорее уж отсталая. Несовременная, — проворчала Макс.
— Не отсталая. Ты очень милая…
— Милая!.. Ненавижу это слово, оно такое…
— Какое?
— Ну, я не знаю… — замялась Макс. — Слюнявое. Противное. Детское.
— А тебе очень хочется стать взрослой?
— Да. И я обязательно что-нибудь придумаю…
— Да уж, — улыбнулся Туз. — Ты придумаешь. В этом я не сомневаюсь.
Генри
В качестве мер предосторожности Генри поменял также номера на «Бентли» и за все расплачивался наличными.
Анонимность нравилась ему. Под чужим именем он чувствовал себя свободнее и увереннее. Никто не знал о нем ничего, кроме того, что он давал щедрые чаевые, носил костюм от Бриони и ездил на «Бентли».
И его это вполне устраивало.
81
Энтони занял в отеле два отдельных бунгало, что привело Рени в ярость. Она и представить себе не могла, что он явится не один, а с целой свитой — с женой, любовницей, бабкой, личным помощником и телохранителем. Черт бы побрал Энтони Бонара! «Кавендиш» был переполнен, и Рени заранее оставила для него апартаменты люкс, но нет! Вместо благодарности Энтони потребовал два ее лучших домика. В результате Рени пришлось отказать двум постоянным клиентам. Оба были любителями сыграть по-крупному и регулярно оставляли в казино «Кавендиша» немалые суммы. Теперь они вряд ли вернутся, думала Рени, да еще и другим расскажут, что творится в ее отеле.
— Из-за тебя я потеряла двух клиентов, — упрекнула она Энтони. — Умеешь ты доставлять людям неприятности!
— Ты меня еще плохо знаешь, — усмехнулся он в ответ.
«Да уж знаю», — хотела ответить Рени, но промолчала. Высказывать Энтони все, что скопилось у нее на душе, не стоило. Зато, вернувшись в свой дом на территории отеля, она не удержалась и пожаловалась Сьюзи.
— Зачем он приехал? Что ему нужно? — спросила та.
— Наверное, привез свою бабку немного отдохнуть, — ответила Рени. Открывать партнерше подлинную цель приезда Энтони она не собиралась. Чем меньше Сьюзи будет знать, тем лучше. Она могла просто не понять, почему без определенных действий нельзя обойтись, а уж если бы ей стало известно, что задумали Рени и Энтони, она непременно попыталась бы им помешать. Сьюзи панически боялась всего, что шло вразрез с законом. Нет, она была далеко не глупа, но сказать, что она не по годам наивна, значило ничего не сказать. Так, Сьюзи по-прежнему верила, что Энтони Бонар не имеет никакого отношения к исчезновению Тасмин, и совершенно искренне возмущалась настойчивостью детектива Франклин, причинявшей им обеим немало неудобств и волнений. Это, впрочем, не мешало ей время от времени задавать Рени весьма острые вопросы, на которые та не сразу находила ответы.
— Какую бабку? — не поняла Сьюзи.
— Самую обычную. Кажется, это мать его отца, — пояснила Рени.
— Потрясающе! — восхитилась Сьюзи. — Неужели он всюду таскает старуху с собой? Она же, наверное, очень старая!
— Во всем, что касается семьи, Энтони настоящий итальянец, — пояснила Рени. — У них так принято. Его жена тоже с ним.
— Разве у него есть жена?
— Да, Сьюзи, у него есть жена, как у многих нормальных людей. И даже бабка.
— А я думала, он вроде плесени или вредного грибка — взял да и вырос на каком-нибудь болоте.