Убийственно прекрасная
Шрифт:
В глубине души она, впрочем, признавала правоту Ленни. Ее дочь была такой же своенравной, непокорной и упрямой, какой когда-то была и сама Лаки. Несколько раз она даже сбегала из дома и отсутствовала по нескольку дней кряду, пока Джино не разыскивал ее и не привозил обратно. Впрочем, Лаки понимала, что за прошедшие два с лишним десятилетия мир сильно изменился. И изменился, увы, не в лучшую сторону. Что было безопасно тогда, сегодня могло обернуться большой бедой.
К счастью, Макс была не глупа (хотя в запальчивости Лаки и могла обозвать ее инфантильной дурой), однако ей мешали свойственные подросткам всезнайство и излишняя самоуверенность. Кроме того, сочетание
Неужели этот кошмар повторится снова?
Нет, не может быть! Вот сейчас дверь отворится, и Макс как ни в чем не бывало войдет в кухню.
И она, разумеется, простит свою блудную дочь.
43
Жареный поросенок был любимым блюдом Энтони. Зная его вкус, Роза приготовила к позднему завтраку запеченого целиком молочного поросенка. Он лежал на буфетной стойке на большом фарфоровом блюде, украшенном свежей зеленью. Изо рта поросенка торчало вставленное туда традиционное яблоко.
— Фу, папа! — пожаловалась Каролина, отшатываясь от буфета. — Какая гадость!
В ответ Энтони только рассмеялся и ущипнул дочь за попку.
— Это не гадость, принцесса, — сказал он. — Это настоящее, ко-ро-левское блюдо. Ты только попробуй — тебе понравится.
— Нет, папа, не понравится, — возразила Каролина, возвращаясь к маленькому столу, где она сидела с двумя подружками, прилетевшими в Акапулько вместе с ней. За тем же столом сидел и Эдуардо, который в отличие от сестры приехал один. Взрослые обедали за большим столом, за которым, кроме Мастерсов и Герра, собралось еще человек пять гостей из числа друзей Энтони.
Ирма сидела между ними, но мысли ее все еще были в Мехико-Сити. Ей никак не удавалось выбросить из головы молодое, крепкое тело Луиса, и она продолжала грезить о его страстных объятиях, о его неутомимом языке, который горячо ворочался между ее ног, и о ловких пальцах, теребивших и ласкавших набухшие соски.
— О чем задумалась, красавица? — спросил у Ирмы Ральф Мастерс, придвигаясь ближе. Одновременно его жирная рука как бы невзначай скользнула под скатерть и легла ей на бедро.
— Простите, что? — ответила Ирма, брезгливым жестом сбрасывая его руку.
— Скажи, ты и мой друг Энтони занимались этим сегодня ночью? — прошептал ей на ухо Ральф и осклабился.
— Пожалуйста, не надо говорить со мной подобным образом, — проговорила Ирма, отодвигаясь от него как можно дальше. — Это… это неприлично.
Ральф медленно облизнулся. Он был крупным, рыхлым мужчиной с маленькими поросячьими глазками и редкими крашеными волосами, напоминавшими плохой парик. Иннес была его третьей женой.
— Ладно, не будь злюкой. Я же хотел сказать тебе комплимент, хе-хе, — проговорил он негромко. — У меня глаз наметанный, поэтому я сразу могу сказать, когда женщина получает что хочет. Я, кстати, неплохо владею языком. Можно сказать, специализируюсь на этом… — В подтверждение своих слов он снова облизнулся. — Многие мужчины не особенно это любят, но я — дело Другое. В этих делах я ас.
— Очень за вас рада. — Ирма ослепительно улыбнулась и, повернувшись к Ральфу спиной, заговорила с мексиканским бизнесменом, сидевшим по другую сторону от нее.
Энтони чувствовал себя превосходно. Ему нравилось принимать
Эдуардо в отличие от Каролины не привез с собой в Акапулько никого из друзей. Угрюмый, замкнутый, он никак это не объяснял. Похоже, он даже был не особенно рад увидеть отца, и Энтони почувствовал, что сын в очередной раз его разочаровал. К счастью, Каролина была полной противоположностью своему угрюмому братцу.
После долгого, неторопливого застолья Энтони принялся потчевать гостей бородатыми анекдотами. Затем появилось оборудование для караоке, которое принес и установил Мануэль.
— Кто-нибудь хочет спеть? — предложил Энтони, попыхивая дорогой кубинской сигарой.
— Нет, Энтони, лучше ты спой для нас! — выкрикнула Фанта Герра — очаровательная мексиканка с пышным бюстом и мелкими кудряшками цвета спелого меда, достававшими ей до плеч.
— Да, Энтони, спой! — поддакнула Иннес Мастерс, соблазнительно вытягивая свои и без того полные, несомненно, силиконовые губы. — Давненько мы не слышали, как ты поешь!
Ирма отлично понимала, что обе женщины готовы были по первому знаку запрыгнуть к Энтони в постель, но ее это нисколько не трогало. Пусть, если им так хочется… Теперь, когда она мысленно приготовилась к решительному шагу, Ирма чувствовала себя сильнее.
Энтони тем временем уже встал возле караоке с микрофоном в руке.
— И что мне исполнить для моих друзей? — спросил он.
— О, пожалуйста, спой нам «Мой путь»! — снова выкрикнула Фанта и захлопала в ладоши.
Иннес, не желая отставать, кивала, как заведенная кукла.
— Это и моя любимая песня. К тому же, Энтони, ты так хорошо ее исполняешь! Лучше, чем сам Синатра!
Их мужья усмехались, Энтони наслаждался всеобщим вниманием, остальные гости, усевшись в составленных полукругом креслах, хлопали в ладоши.
— А что хотела бы услышать моя дорогая дочь Каролина? — спросил Энтони, играя кнопкой на микрофоне.
Но дорогая Каролина не хотела слушать древние песни в отцовском исполнении. Больше всего ей хотелось удрать с подругами в ближайший танцевальный клуб или на дискотеку, но она знала, что из этого ничего не выйдет.
— Что хочешь, папочка, — ответила она с напускной застенчивостью.
— В таком случае я спою «Мой путь»! — объявил Энтони. — А потом мы с тобой споем дуэтом.
— Но, папа, я не могу! — всполошилась Каролина.