Убийство церемониймейстера
Шрифт:
Первым делом части стал поиск ордена Белого Орла. Дорогую вещь украли из номера генерал-лейтенанта князя Шаховского-Глебова-Стрешнева. Старый саврас приехал из Москвы и остановился в гостинице «Караванная». И в первый же день привел к себе с улицы, как он сказал, гадалку. А когда та ушла, обнаружилась пропажа. «Гадалке» едва стукнуло четырнадцать лет, и она оказалась проституткой из печально знаменитого дома Дероберти. Лыков за сорок восемь часов отыскал орден у евреев-ростовщиков на Александровском рынке. В департаменте трехфамильному князю вернули цацку и передали наказ министра: возвращаться в Москву и сидеть там тихо. А то есть статья за совращение несовершеннолетних…
Потом были дела покрупнее. В мошенничестве с нефтеносными участками в Баку оказался замешан товарищ министра государственных имуществ. На закупках для армейских нужд сукна наживался член Совета военного министерства. А в Управлении Собственными Его Императорского Величества библиотеками и арсеналами завелись книжные воры.
Лыков унаследовал так называемую папку Благово. Павел Афанасьевич создал в Петербурге личную агентуру, которую незадолго до
Несколько агентов с тех пор Алексей завел дополнительно, уже сам. Одного в сыскной полиции, другого в канцелярии Государственного совета и еще сестру генерала из Военного министерства. Теперь он узнавал многие новости раньше других. Фамилии осведомителей Дурново у Алексея не спрашивал, но требовал держать его в курсе важных происшествий.
Последним, самым неприятным разоблачением Особенной части стала афера Абазы.
Александр Аггеевич Абаза сделал карьеру благодаря протекции великой княгини Елены Павловны. Юная вюртембергская принцесса была выдана замуж за солдафона Михаила Павловича, брата Николая Первого, и стала украшением императорской семьи. Женщина выдающегося ума, друг и покровитель писателей и художников, она являлась одним из главных движителей Великих реформ. Абаза, скромный отставной майор с Владимирским крестом за Кавказ, был назначен «состоять» при ее высочестве. И так ловко использовал открывшиеся ему возможности, что добрался до поста министра финансов! Большой либерал, после смерти Александра Второго и воцарения его сына Абаза подал в отставку. Причем демонстративно, вместе с Лорис-Меликовым и Милютиным. Александр Третий очень не любил подобных жестов. Однако деловые качества бывшего министра были таковы, что через три года его попросили обратно во власть. Абаза был назначен председателем Департамента государственной экономии Госсовета и членом Комитета министров. На этой должности он фактически утверждал бюджет Российской империи. Умнейший человек, опытнейший финансист, крупный государственный деятель был пойман Лыковым на… незаконной биржевой игре.
Абаза был крупным помещиком Юго-Западного края и вел свои дела через одесского банкира Рафаловича. Вдруг тот получил приказ вложить все свободные средства клиента в скупку золота. Абаза велел играть на понижение курса рубля. Помимо золота, банкир должен был покупать марки, франки и фунты стерлингов. В самой биржевой игре ничего незаконного не было. Преступление состояло в том, что Абаза играл наверняка! По своему служебному положению он имел секретные сведения о планах правительства. Более того, Александр Аггеевич сам эти планы одной рукой и сочинял. А второй – зарабатывал на беспроигрышной спекуляции. Причем несколько месяцев сряду рубль рос и укреплялся благодаря хорошему урожаю зерна предыдущего года. Абаза нес потери, но продолжал избавляться от рублей. Поскольку лучше других знал, что министерство финансов по его же рекомендации станет понижать курс. К началу лета так и вышло: усилиями властей рубль упал, и Абаза оказался в крупном выигрыше. Осведомитель Лыкова в канцелярии Государственного совета оценивал его прибыль в миллион! Именно этот человек по поручению Абазы вел шифрованную телеграфную переписку с Рафаловичем. Марка именовалась в ней ячменем, фунты – пшеницей, а франки – овсом…
Алексей сначала не поверил, что сановник такого ранга зарабатывает на своей служебной осведомленности. И ведет себя как мутный биржевой гешефтер. Тогда агент принес на конспиративную квартиру совершенно секретный всеподданнейший доклад министра финансов Вышнеградского. В нем тот просил государя одобрить план действий правительства по снижению курса рубля. На докладе стояла приписка самого Абазы: «С планом ознакомлен и полностью его одобряю». Авторитет Александра Аггеевича был настолько велик, что именно эта его приписка и склонила государя к утверждению плана. С того дня Абаза знал, что непременно окажется в выигрыше: все ресурсы империи будут играть в его пользу…
Открытие Лыкова было из числа неприятных. Что с ним делать? «Маленький» Дурново не хотел идти к «большому». Тот хоть и занимал пост министра, но груз этот был ему не по силам. А точнее, не по характеру. Добродушный и приветливый человек, к которому все относились только хорошо, – и при этом поверхностный, негосударственного ума. Иван Николаевич Дурново старался со всеми ладить, и это блестяще ему удавалось. Менее всего министр любил огорчать государя плохими новостями. Ясно было, что известие о проделке Абазы он положит под сукно, и сановный мошенник останется без наказания. Для поиска выхода из положения и созвали сегодняшнее заседание. Два товарища министра и директор Департамента полиции должны решить, что делать с открытием Лыкова. Ввиду этого покойник с костеобжигательного завода был никому не интересен.
Начальство съехалось к десяти. Алексей давно не общался с Плеве. С тех пор как он впервые увидел его в этом кабинете, прошло уже одиннадцать лет. Вячеслав Константинович потяжелел, усы поседели, взгляд стал безразлично-сановным. Сенатор, тайный советник, ордена вешать некуда – и застрял в товарищах министра. Умный трудолюбивый немец, сын учителя истории в уездном училище, Плеве всего в жизни добился сам. Голова у него вполне министерская, но государь этого почему-то не замечает…
Генерал-лейтенант Шебеко был из другой породы. Ловкий малый за десять лет из корнетов дослужился до полковника. Вовремя сменив кавалергардский мундир на жандармский… Карьере Николая Игнатьевича очень помогла его сестра Варвара. Подруга и главный финансист княжны Долгорукой, прожженная и ловкая баба здорово нашумела в Петербурге. Любовница покойного государя устраивала свои мошеннические дела через товарку. В спальне она решала вопросы железнодорожных концессий или поставок для армии, а Варвара принимала потом за это деньги от заинтересованной стороны. Синдикат наворовал миллионы. Брат махерши стал генерал-майором свиты, получил Владимира второй степени и едва не вышел в сановники. Но не успел. Случилось 1 марта 1881 года. О моложавом генерале надолго забыли. Он боролся с саранчой и просиживал штаны с лампасами в Совете министерства внутренних дел. О жандарме вспомнили вновь после «Второго первого марта». Тогда в 1887 году состоялась попытка покушения на государя. Командир ОКЖ [14] и заведующий полицией Оржевский был удален, и его место занял Шебеко. Острослова заменили на интригана. Петр Николаевич Дурново тихо бранился себе под нос. Непосредственный шеф – порядочная скотина, министр – пустозвон; крутись как хочешь… Все решения он вынужден был принимать сам, не надеясь на поддержку сверху. Но случай с Абазой выходил за рамки рядового дела. Пришлось позвать обоих начальников разделить ответственность. И как всегда, лучшее решение нашел многоумный Плеве.
14
ОКЖ – Отдельный корпус жандармов.
Сначала Лыков сделал доклад о своем дознании. Тут случился неприятный момент: Шебеко потребовал назвать ему фамилию осведомителя. Алексей отказался, генерал настаивал. Но Плеве и Дурново заступились за надворного советника. Они объяснили борцу с саранчой, что так можно вообще без агентуры остаться. А знать содержание папки Благово ему и по чину не положено…
Тогда Шебеко предложил ознакомить с дознанием Вышнеградского и переложить ответственность на него. Министерство финансов больше других замазано в афере, пусть и отдувается. Лыков опять возразил. Вышнеградский тяжело болен, сказал он. Еще весной на заседании Государственного совета с ним случился удар. Как министру, ему негласно ищут замену. Обнародование проделки Абазы добьет Ивана Алексеевича.
– Да и хрен с ним! – заявил командир корпуса жандармов. – Поповское отродье [15] жалеть! Надо бы выяснить, а не промышлял ли сам министр на бирже вместе с Абазой. Где он сейчас, кстати?
– Абаза? – уточнил Лыков. – В Монте-Карло.
– Миллион проигрывает? – желчно усмехнулся Шебеко. – Экая скотина. Наворовал мошну – и в казино. Чтоб я так жил…
По тону генерала чувствовалось, что он действительно хотел бы для себя подобной жизни.
Когда совещание зашло в тупик, Плеве и предложил выход. Он вспомнил, что через два месяца министр убывает в отпуск. Вячеслав Константинович останется за него. На очередном высочайшем докладе Плеве доложит государю всю историю. И пусть тогда Его Величество явит свою августейшую волю.
15
И. А. Вышнеградский происходил из духовного звания.
Это предложение, разумеется, всех устроило. Лыкову велели два месяца помалкивать, а пока передать Плеве все материалы. Сыщик вручил папку и был отпущен из кабинета.
Настроение у Алексея было паршивое. Словно дерьма наелся. Его так и подмывало сообщить генералу, что его сестра тоже находится в поле зрения Особенной части. Девице Шебеко стукнуло уже пятьдесят два года. Она тяжело переживала утрату своего звездного положения, хотя украденные при прежнем государе миллионы позволяли ей жить безбедно. Прожженная баба держала при себе непритязательных отставных поручиков, потихоньку отдавала деньги в рост и ежедневно переписывалась со своей подружкой. Светлейшая княгиня Юрьевская жила в Ницце на положении обиженной вдовы. Два года назад ее сын Георгий поступил на военную службу. Юрьевской пришлось удалить из дома компрометировавшего ее красавца доктора, скрашивавшего скуку вдовства. Перлюстрация показывала, что княгиня готовит новый наскок на императора. Обвенчавшись с Александром Вторым, она получила от него не только три миллиона рублей, но еще и право проживать в Зимнем дворце. Новый государь никак не мог с этим согласиться… Сам он жил преимущественно в Гатчине и Петергофе, а по приезде в столицу останавливался у себя в Аничковом дворце. Но в Зимнем проводились высочайшие выходы, и там же поселилась эта дура! Светлейшей княгине подарили дом на Гагаринской набережной и добавили сто тысяч ежегодно на содержание себя и еще столько же – на детей. Лишь бы выехала с Дворцовой площади. Нормальному человеку этого хватило бы по гроб жизни. Но безутешная вдова с куриными мозгами полезла в биржевые аферы – и потеряла почти весь капитал. Теперь она собиралась клянчить у царствующего пасынка пару миллионов на бедность и в письмах к девице Шебеко оттачивала формулировки.