Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны

Блум Уильям

Ответ Государственного департамента представителям МПЛА был прост: цена за американское сотрудничество с ангольским правительством – это отказ от советского влияния и принятие влияния американского [30].

В какой-то момент почти две дюжины стран Востока и Запада почувствовали необходимость вмешаться в конфликт в Анголе. Ведущими силами были Соединенные Штаты, Китай, Южная Африка и Заир на стороне ФНЛА/УНИТА и Советский Союз, Куба, Республика Конго и войска Катанга (заирские повстанцы) на стороне МПЛА. Присутствие режима апартеида ЮАР на их стороне сильно осложняло Соединенным Штатам и их ангольским союзникам задачу заручиться поддержкой со стороны других стран, особенно африканских. Но все же участие

Южной Африки в войне было обусловлено требованиями Соединенных Штатов [31]. В резком противоречии с заявляемой американской политикой ЦРУ и Агентство национальной безопасности сотрудничали с разведывательной службой Претории с 1960-х годов и продолжали делать то же в отношении Анголы.

Одной из основных целей разведки США в Южной Африке был Африканский национальный конгресс – ведущая направленная против апартеида организация, которая была запрещена и разогнана; информацию по Конгрессу США передавали Претории [32]. В 1962 году южноафриканская полиция арестовала лидера АН К Нельсона Манделу поданным о его местонахождении и маскировке, полученным от сотрудника ЦРУ Дональда Рикарда (Donald Rickard). Мандела провел почти 28 лет в тюрьме [33].

В 1977 году правительство Картера наложило запрет на обмен разведданными с Южной Африкой, что большей частью было проигнорировано американскими спецслужбами. Двумя годами ранее ЦРУ создало тайный канал, посредством которого южноафриканцам поставлялось оружие. Практика нарушения американского закона продолжалась, по крайней мере, до 1978 года, и часть оружия направлялась в Анголу [34]. Южная Африка также помогла переправить американскую военную помощь из Заира в Анголу [35].

Справедливости ради нужно отметить, что не все представители ЦРУ игнорировали сущность режима Южной Африки. Управление было очень осторожным в вопросе участия его чернокожих сотрудников в ангольской программе [36].

Сокращение помощи ФНЛА/УНИТА, предписанное Конгрессом США в январе 1976 года, забило решающий гвоздь в их фоб. Конфессмены еще не знали всю правду об американской операции, но было достаточно общественной реакции, чтобы они возмутились из-за этого – Киссинджер, Колби и другие лгали им в лицо. Вследствие этого американский Конфесс имел прямое и поворотное влияние на американскую внешнюю политику – один из нечастых случаев современности. При этом удалось избежать скользкого пути в другой Вьетнам, в начале которого стояли Генри Киссинджер и ЦРУ [37].

К февралю МПЛА с помощью кубинских войск и советской военной техники практически разфомили своих противников. Кубинское присутствие в Анголе было прежде всего прямым ответом на южноафриканские нападения на МПЛА. Уэйн Смит (Wayne Smith), директор отдела Государственного департамента по делам Кубы с 1977 по 1979 год, писал: «В августе и октябре [1975 года] южноафриканские войска вторглись в Анголу при полном американском знании дела. До этого вмешательства никакие кубинские войска не находились в Анголе» [38].

Савимби в этот момент снова пытался достичь понимания с МПЛА. Ответ из Вашингтона звучал так: «Продолжайте бороться». Киссинджер лично обещал постоянную поддержку УНИТА, если они будут сопротивляться, зная при этом, что больше нет возможности эту поддержку оказывать. В течение двух недель ожидания ответа Савимби потерял 600 человек в одном только сражении [39]. Все же, как ни невероятно, меньше чем за два месяца до этого госсекретарь заявил: «Мы не настроены против МПЛА как таковой… Мы можем ужиться с любой фракцией в Анголе» [40]. Киссинджер был полностью одержим противостоянием советским действиям где угодно на планете – существенным или незначительным, реальным или предполагаемым, свершившимся или ожидаемым. В данной ситуации он был особенно одержим данной идеей, так как позже написал: «Ангола впервые демонстрирует, как воинственно шагали Советы на столь дальнее расстояние, чтобы навязать свой режим» [41].

Это выглядит непохожим на то, как описывают нам американскую внешнюю

политику академики. Но такое объяснение все же более вероятно, чем другое, обычно выдвигаемое в отношении политики в Анголе: политика объясняется стремлением угодить Сесе Секо Мобуту, главе Заира, которого характеризуют как самого важного клиента США в Африке, если не во всем третьем мире [42] (Заир являлся родиной самой большой резидентуры ЦРУ в Африке). Мобуту хотел иметь влияние в ангольском правительстве прежде всего, чтобы предотвратить использование Анголы в качестве прибежища его противников – повстанцев из провинции Катанга. Соответственно, заирский лидер бросил свои оснащенные Соединенными Штатами вооруженные силы в бои в Анголе на стороне ФНЛА, а Холден Роберто, как оказалось, состоял с ним в родстве, хотя для Роберто и ФНЛА это мало что значило.

Профессор Джеральд Бендер (Gerald Bender), ведущий американский эксперт по Анголе, в 1978 году свидетельствовал перед Конгрессом:

«Хотя Соединенные Штаты поддерживали ФНЛА в Анголе на протяжении 17 лет, фактически невозможно найти американского чиновника, ученого или журналиста, который знал эту партию и мог бы положительно свидетельствовать о ее организации или лидерстве. После дебатов со старшим представителем Госдепартамента в конце гражданской войны в Анголе я спросил его, почему Соединенные Штаты сделали ставку на ФНЛА. Он ответил: «Будь я проклят, если бы знал. Я никогда не видел ни единого отчета или служебной записки, которая намекала бы на то, что ФНЛА обладает организацией, солидными лидерами или идеологией, на которую мы могли бы положиться». Даже иностранные лидеры, которые поддержали Холдена Роберто, как, например, генерал Мобуту, согласны с этим мнением. Когда приехавший с визитом американский сенатор спросил Мобуту, получится ли из Роберто хороший лидер Анголы, он ответил: «Черта с два!» [43].

Сам Киссинджер заявил комитету расследований Конгресса, что продвижение Мобуту было одной из главных задач американской политики в Анголе [44]. Все же даже если это и было одним из редких правдивых заявлений Киссинджера о ситуации в Анголе и даже если оно могло бы быть оправданием вмешательства США в гражданскую войну в стране третьего мира, то его заявление настораживает, если не полностью разрушает все представление. Ведь в июне 1975 года, за месяц до того, как Соединенные Штаты отправили свою первую крупную партию оружия ФНЛА, Мобуту обвинил США в заговоре против него с целью ниспровержения и убийства, после чего выслал американского посла (см. главу 42).

Госсекретарь, всегда готовый гнуть любую линию в угоду непосредственной аудитории, также сказал израильским чиновникам, что провал попытки остановить русских в Анголе «мог воодушевить арабские страны, такие как Сирия, пойти на риск, который мог привести к новому нападению, поддерживаемому русскими, на Израиль» [45].

Американский посол в Организации Объединенных Наций Даниэль Мойнихэн (Daniel Moynihan) не слишком углубил обсуждения, заявив, что, если бы Соединенные Штаты не вмешались, «коммунисты пришли бы к власти в Анголе и благодаря этому управляли морскими сообщениями и переправкой нефти из Персидского залива в Европу. Они будут следующими после Бразилии. У них будет большой кусок Африки, а мир изменится, если они преуспеют» [46]. Воистину, причудливый ход мыслей и пример того, что может случиться с умным и образованным человеком в условиях холодной войны.

С разницей лишь в географических названиях продвигались схожие теории геополитического домино, чтобы придать налет рациональности веренице американских интервенций. В этом случае, как и в других, где «коммунисты» победили, ничего подобного не последовало. «При всем уважении к Киссинджеру, – писал Джонатан Квитни (Jonathan Kwitny), – действительно, нужно подвергнуть сомнению здравомыслие человека, который, рассматривая древний конфликт племен из-за контроля над кофейными полями, видит в нем советскую угрозу безопасности Соединенных Штатов» [47].