Убийство Морозного Короля
Шрифт:
— У тебя верхняя часть волос заплетена в корону, как у королевы! А на тебе красное платье, которое обнимает твои изгибы во всех идеальных местах! Любой мужчина захочет повалить тебя, увидев в таком виде!
— Ну, к счастью, король сегодня никого не повалит. — Сарен закатила глаза.
— Правильно, вместо этого кого-то зарежут, — шипела Эйра. Если только король не захочет сначала повалить свою избранницу… Ее охватило новое чувство ужаса, потому что именно так и поступил бы этот ублюдок.
— Я еще не закончила готовиться. — Сарен указал на кровать. — На мне потрепанную накидку, и я заправляю под
Пульс немного успокоился, и она села на матрас.
— Прости, что слишком остро реагирую… Я просто испугалась.
— Все будет хорошо, и мы обе не будем высовываться. — Сарен опустился на кровать рядом с ней, взяла руку Эйры и осторожно сжал ее. — Но я чувствую себя грязной из-за того, что не мылась. — Она сморщила нос и улыбнулась.
— Хорошо. — Эйра рассмеялась.
Она посмотрела на ночной столик Сарен и полки вдоль стен, заставленные музыкальными шкатулками и марионетками, которые Эйра делала для нее на протяжении многих лет.
— Как только эта ночь закончится, мне предстоит сжечь свою собственную жертву. — Эйра достала из кармана куклу Морозко.
— Это король? — фыркнула Сарен. — Он выглядит очень высокомерным.
— Когда мы его увидим, ты мне скажешь, достаточно ли точно я его изобразила. — Эйра усмехнулась.
На улице зазвонили колокола, призывая жителей деревни, которые еще не вышли из домов, собраться на праздник. Сарен поспешила накинуть накидку, уложить волосы и надеть сапоги с черным мехом.
Петре ждал их в гостиной у обеденного стола. Он поцеловал сестру в щеку и вложил в ее руку серебряный кинжал.
— Петре! — взвизгнула Сарен. — Я не собираюсь убивать короля.
— Мне плевать на Фростерию, только на тебя. Ты — единственная кровь, которая у меня осталась. Молись, чтобы он тебе не пригодился, но возьми его.
Сарен хлопнул клинком по столу.
— Я не стану причиной того, что его воины ищут мести.
Брови Петра сошлись, но он кивнул.
Колокола продолжали звонить, и Эйра вышла на улицу, где дул прохладный ветер. В воздухе витал чудесный аромат выпечки, смешивающейся с мясом. Наступила ночь, и факелы были зажжены, а их оранжевое сияние овевало деревню прекрасным светом. Это был поистине праздник, достойный тщеславного короля.
От костра, пылающего в центре деревни, к луне и звездам тянулся дым. Вокруг них звучала музыка — флейты и струнные инструменты, скорее меланхоличные, чем веселые. По крайней мере, так показалось Эйре.
Движение наверху привлекло ее внимание, и она посмотрела вверх, уловив в темноте хлопанье белоснежных крыльев. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть их, но знала, что это Адаир, прилетевший присмотреть за ними этой ночью. Несмотря на то что в качестве жертвы не должен был быть выбран мужчина, большинство из них, прижимая к себе своих близких, выражали напряженное и мрачное лицо.
Вождь стоял впереди, у костра, одетый в свою меховую накидку. Он потягивал из железной кружки, шепча на ухо своему сыну. Десмонд кивнул и оглядел лица жителей деревни: его обычной улыбки не было видно.
Эйра и Сарен задержались на краю толпы у леса, и единственным громким звуком, помимо потрескивания костра, были крики птиц.
— Ты можешь спрятаться, пока все не закончится, — шепнула Эйра своему другу.
— Я отказываюсь это делать. — Сарен нахмурился. — Кроме того, король пригрозил убить нас, если мы не будем присутствовать.
Эйра оглянулась и увидела яркое белое
Инструменты остановились, и Эйра обернулась, когда толпа расступилась перед новоприбывшим. Эйра шагнула к Сарен, чтобы как можно лучше скрыть друга, не слишком бросаясь в глаза.
Фигура стала более четкой: за спиной у него развевалась багровая накидка. Глупо было бы не узнать Морозко. Его легкая фигура ступала по снегу, словно бог мороза. Волосы цвета слоновой кости свисали до подбородка, одна сторона была аккуратно зачесана за остроконечное ухо. Его кожа была бледно-серой, безупречной и гладкой как лед. Ни один шрам не омрачал его плоть, и она подумала, что ничто не могло причинить ему вреда. Но злобная ухмылка, которую он изобразил на своем лице, заставила ее захотеть подойти поближе и вырезать ее.
В этот момент она пожалела, что не взяла клинок Петре себе, не пробилась сквозь толпу и не пронзила его сердце.
— Жители Винти, — сказал Морозко, его голос был глубоким и надменным, — вы совершили серьезную ошибку, не принеся в жертву животное. Мы могли бы избежать этого, но теперь вы заплатите человеческой жизнью, и я буду нести ответственность за эти последствия. Вам некого винить, кроме самих себя. — Он усмехнулся, уродливый и прекрасный одновременно.
— Придурок, — прошептала Эйра себе под нос.
Льдисто-голубой взгляд Морозко встретился с ее взглядом и остановился, застыв. На его красивом лице появилась хмурая гримаса.
Эйра моргнула, расправила плечи, но с его изящных губ не сорвалось ни слова, лишь странная игра в то, что он продолжает изучать ее.
Толпа молчала, пока он шел в ее сторону, собираясь отодвинуть ее в сторону и забрать Сарен.
5. МОРОЗКО
Морозко шагнул вперед, и земля не треснула, как в его видении. Не было и корчащихся подменышей, скребущих лед, пытаясь вырваться на свободу. Он отодвинул в сторону толпу жителей деревни — в этот момент никто из них не имел значения. Перед ним стояла только женщина из его видения. Она была здесь. Он остановился перед ней, нахмурив брови и рассматривая ее. Она была красива, в своем роде. Нежные, как у куклы, черты лица, полные надутые губы, густые локоны черного дерева, выбившиеся из потрепанной косы, обрамляли ее лицо в форме сердца. Симпатичная, но не дева, с которой я бы стал кувыркаться. Однако он стоял перед ней не из-за этого.
Его губы скривились в ухмылке, когда она взглянула на золотоволосую женщину, стоявшую позади нее, — ту, кого он непременно приведет в свою постель на вечер. Когда женщина сдвинулась с места, ее накидка сполза в сторону, открывая Морозко изгиб ее груди. Ему не нужно было сбрасывать громоздкую накидку, чтобы понять, что она обладает изгибами, способными искусить святого. В отличие от ее подруги из его видения. Она даже не пыталась. Только не в простом платье. Нет, эта золотоволосая женщина, как он полагал, вдохновляла смертных писать стихи о ее красоте, но Морозко был здесь не для этого. Он был здесь, чтобы выбрать жертву. Ягненка, которого деревня отдаст ему на заклание.